Царёв игнорирует мои вопросы. Достаёт мобильник, кому-то звонит.
Не вникаю в разговор, потому что всё внимание переключается на Лену. Она не дышит и становится ещё бледнее. Меня прошибает холодный пот, и дальше всё воспринимается как в тумане.
Дорога, больница, врачи… — всё смешивается в одно сплошное размытое пятно, вызывая ступор.
Наблюдаю за всем со стороны. Не реагирую на чужие голоса и людей, которые окружают.
Единственное, что остаётся в фокусе — это Лена и её ледяная ладонь в моей руке. Не отпускаю её до тех пор, пока кто-то насильно не отрывает подругу от меня.
— …Везите в десятую, — слышу обрывки фраз. — …Терентьева позовите. Необходимо промывание…
— Что с ней? — сиплю сквозь слёзы. — Ей станет лучше? Почему она не приходит в сознание?
Мне никто не отвечает, и от этого я громко рыдаю, пытаясь прорваться к Лене, которую куда-то увозят на каталке.
Кто-то держит меня за талию. Не даёт сдвинуться с места.
— У девушки истерика, — рядом появляется женщина в белом халате. — Я вколю успокоительное.
— Не нужно успокоительное! — в ужасе смотрю на шприц в её руке.
— Уберите, — звучит холодный голос Демьяна. — Это лишнее, — парень прижимает меня к себе, заставляя уткнуться лицом в его грудь. — Мышка, соберись, — шепчет на ухо. — С твоей подругой всё нормально. Промоют, поставят пару капельниц и отпустят домой. У неё отравление, но это не смертельно.
Уверенный тон пробивается в сознание. Успокаивает.
— С ней правда всё будет хорошо? — поднимаю заплаканное лицо и смотрю на Царёва.
Кивает, стирая с моих щёк слёзы. И я верю ему. Делаю глубокий вдох, стараясь взять себя в руки.
— Надо позвонить её родителям, — отстраняюсь.
— Они уже здесь, — смотрит мне за спину.
Оборачиваюсь и вижу, что мама и папа Лены действительно здесь. Они разговаривают с врачом.
— Что мне им сказать? — взволновано шепчу. — Это я виновата. Если бы я её не оставила…
— Ты не виновата, — перебивает. — Я рассказал им, как было. Дальше пусть разбираются сами. Пошли. Нам здесь больше делать нечего.
— Но как же…
— Мы уезжаем, Мышка, — берёт меня за руку и тянет к выходу.
Пока идём до машины, Демьян вкратце рассказывает, что произошло в доме Кости. И меня передергивает от омерзения, когда представляю, что было бы с Леной, если бы Царёв не вмешался.
— Как ты оказался на дне рождения Астахова? — спрашиваю, когда садимся в гелик. — Вы с ним друзья?
— Не имею привычки дружить с уродами, — слышу ответ. — Я там был по просьбе Вагнера.
— А кто та девушка, с которой ты пришёл?
— Знакомая.
— У вас с ней отношения?
— С чего ты взяла? — усмехается, вздёргивая бровь.
— С того, что ты лапал её у всех на глазах, — хмурюсь. — И вы смотрелись как влюблённая парочка.
— Я не завожу отношений, — цинично выдаёт. — И тем более не влюбляюсь. Это глупо и бессмысленно.
— Влюблённость рождается вне зависимости от желания человека. Её невозможно контролировать.
— Контролировать можно всё, — он смотрит на меня глубоким задумчивым взглядом. — Тем более любовь — всего лишь химическая реакция тела. Временное явление, которое быстро проходит.
— Так уверенно говоришь об этом. Был опыт?
— Такая проблема присутствует сейчас, — безразлично кидает. — Но я не думаю, что это надолго.
Шокировано вклиниваюсь в него взглядом, не веря своим ушам.
Он что... намекает, что всё-таки влюбился?!
Кто она? Может, Инна? Или та рыжая с дня рождения? Или кто-то ещё, кого я не знаю?
