Громов говорил неспешно, где-то даже лениво с абсолютно бесстрастным лицом и стоял он в расслабленной позе, скрестив ноги и опираясь правой рукой на ограждение. Весь его вид буквально кричал, наша первая встреча после долгих шести лет его не то чтобы за душу, а даже за пятку не трогает.
Почему же меня всю трясёт? Да так, что ладони спрятала за спиной, чтобы, как дрожат, не было видно. Или я так бурно реагирую не на Глеба, а на ситуацию? Сейчас никак не понять, в голове даже не каша, а смесь из супа, киселя и салата. Единственное знаю точно, надо брать себя в руки, чем сильнее нервничаю, тем больше у Громова преимущества.
— Но дело ведь не только в количестве времени, так? — ехидно заметила я. — Ты меня обманным путём заманил, чтобы выбить из-под ног почву. Чтобы морально была не готова. Чтобы чувствовала себя уязвимой. А заодно и наглядно продемонстрировать, какой ты теперь весь из себя всемогущий, и какая я по сравнению с тобой вошь. Ну вот, я вся перед тобой, говори что надо? — я не только шагнула к Громову, но и вытянулась перед ним как по струнке.
Мужчина медленно оглядел меня с головы до ног и ухмыльнулся:
— Елизавета, ты не на сцене, поубавь драматизм, — пренебрежительно бросил он и сообщил. — У меня есть к тебе предложение, какое именно скажу сегодня за ужином.
— А-а-а, обстановочку накаляешь, да? — шевеля пальцами, как будто играла на пианино, зловещим шёпотом произнесла я.
— Нет, — отрезал Громов. — Ты слишком раздражена и обижена, в общем, не в себе, чтобы принимать взвешенные решения. Сейчас нет смысла разговаривать, к вечеру успокоишься, и я детально всё объясню.
Честное слово, это просто вопиющая наглость, сначала человека взбесить до трясучки и чёрных мурашек перед глазами, а после ещё и с умным видом упрекать, что он, видите ли, не в себе. А кто виноват-то?
Не в себе значит, ладно, держи…
Подошла к Глебу, причём так близко, что если сильно вдохну, есть шанс задеть его грудью, внимательно посмотрела в глаза, широко и приветливо улыбнулась, а затем закрутила две фиги и сунула их ему прямо в лицо.
— Видел. Это мой тебе ответ и на ужин, и на предложение, и на все остальные закидоны. Не на ту напал. Зря старался и тратился. Я не испугалась и не впечатлялась. Хочешь поговорить, разворачивай это корыто к берегу, и вот когда мои ноги коснутся земли, может быть, я тебя выслушаю, да и то без гарантии.
Какого чёрта Громов смотрит на меня опять с высокомерной пренебрежительностью, я не на такую реакцию рассчитывала, надеялась обескуражить. Я же ему два кукиша показала, хоть бы ради приличия разозлился, всё лучше, чем это его надменность, словно он свежевыпеченный румяный каравай, а я покрывшаяся плесенью зачерствевшая корка.
— Лиза, запомни на будущее, не выдвигай ультиматум, если нет полной уверенности, что оппонент под его натиском сдастся. После громких заявлений форсировать событиями сложно.
— А мне не обязательно форсировать. В самом крайнем случае надо только ждать: время работает на меня. Тик-так. Сорок восемь часов истекут, и будешь вынужден пришвартоваться к берегу. Так что ты пока подумай над своим поведением, а я пошла загорать на шезлонг и наслаждаться мини-отпуском за твой счёт.
Изображая невинность, пару раз махнула ресницами, с довольным лицом обогнула мужчину и беззаботным прогулочным шагом направилась…, нет, не загорать, пойду в каюту, запрусь в ванной и буду там, кипя злостью, грызть полотенце, что застряла тут на целых два дня, но Глебу об это знать совершенно необязательно.
