Геракл не помнил сколько лет там жил древний титан Филирид с телом буланым полумужа, полуконя. Мудрым и праведным казался этот еще мощный старик, бывший самым известным в Элладе воспитателем и учителем, сыну прекрасноволосой Алкмены и Зевса. Ласково прославленного гостя, совершившего уже большую часть своих подвигов, встретил ярый Кентавр, готовивший обед в ожидании своего питомца Ахилла с охоты. Хирон на самом пороге своей полурукотворной пещеры встретил Геракла, обнял, как любимого друга и под высокие своды в дом свой повел. Не было пещеры такой у его диких собратьев-кентавров – всюду здесь развешены на стенах высоких не только чучела и рога разных диких зверей и копья, не знавшие битвы, но и свирели и лира и, много пучков высушенных трав для исцеленья людей и животных.
Давно не видевшиеся друзья увлеченно задавали вопросы и рассказывали друг другу о своей жизни и не заметили, как вернулся с охоты Ахилл. Знаменитую дубину, осененную бледной красою дикой оливы и не менее прославленную львиную шкуру Немейского зверя изумленно рассматривал отрок Пелид, восторженно приговаривая:
– Вижу по мужу доспех и оружие, ведь это дубина и львиная шкура Геракла!
При этом львиная шкура, кинутая небрежно Алкидом на оленьи рога, высоко укрепленные на нерукотворной стене, напоминала ставшего на задние лапы огромного льва. Мальчик гладил мягкую щетину львиной шкуры, и на его еще детском лице не было никакой боязни, было лишь удивление – должно, быть Пелид не понимал, как такая мягкая шкура защищает от любого оружия.
Выдвинутые вперед брови лучшего смертного отпрыска Зевса дернулись вверх, а небольшие глаза, глядевшие из-под низкого лба, совсем округлились. Геракл оглушительно захохотал и спросил сначала у Ахилла, а потом у Хирона:
– Ты кто такой юный охотник? Подивись сын Филиры и Крона, как он с Немейским львом обращается! Кто родил его и как его имя? Чей это такой сын у тебя на воспитании? Чувствуется в нем порода родителей славных и божественных предков. Род от царей он, несомненно, ведет, скипетроносных питомцев Зевеса, захудалые родители таких, как он, никогда не произвели бы на свет.
Не дождавшись ответа, Геракл опять захохотал и сказал, вперемежку со смехом:
– Помнится я был у владыки Трезена Питфея, очень ученого мужа, и его внук Тесей, приняв мою львиную шкуру за настоящего льва, схватил из очага топор и поразил им голову Немейского зверя, служившую мне шлемом. Ведь Тесей потом тоже у тебя обучался, или я путаюсь, Филирид?
Тут дикое чудо с дружелюбной думой, светившихся в человеческих мудрых глазах, широко улыбнувшись, ответил:
– Да, Тесея я помню отлично. Он был самым здравомыслящим из моих учеников. Боги не дали ему такой всесокрушающей мощи, как тебе, сын великого Зевса Кронида, но он стал не только первым героем в Афинах, но и знаменитым царем, объединившим всю Аттику и давшим ее жителям много хороших законов.
Ярый Кентавр, ласково усмехнувшись из-под добрых бровей, подозвал к себе воспитанника и, обняв его, Гераклу сказал:
– А это Ахилл – сын царя мирмидонов Пелея и морской богини Фетиды. Пелей же сын благочестивого Эака и внук Зевса. Так, что ты Алкид – сын Олимпийца, а Пелид – его правнук.
Хирон помолчал, погладил светлую голову ученика и голосом провидца продолжил:
– Этот мальчик, когда ты уже на светлый Олимп вознесешься, станет храбрейшим героем будущей мировой войны, которая 10 лет будет пылать под стенами Трои. Его слава великого воина сравнится с твоей славой величайшего истребителя чудовищ…
