Все сказанное, по мнению Геродота, было заранее уготовано божеством, чтобы массовая гибель воинов показала оставшимся жить людям, что за великими преступлениями следуют и великие кары богов.
По‑видимому, и Гомеру эта история была хорошо известна. Это очевидно из того, что в “Илиаде” поется о скитаниях Александра, а именно, как Александр вместе с Еленой, отнесенный ветрами, сбился с пути и как он, блуждая по разным местам, прибыл также в Финикийский Сидон. Упоминает Поэт об этом и в “Одиссее”.
Однако в «Киприях» которые, по мнению некоторых, принадлежат самому известному Поэту, рассказывается о том, как Александр на третий день дерзкого побега из Спарты прибыл с Еленой (настоящей, ибо призрак – не более, чем поэтическая выдумка Стесихора) в Илион, с ветра попутным дыханьем по глади совершенно спокойного моря.
52. Встреча Елены в Трое [19]
Драконций рассказывает, что первым к берегу Париса корабль, снабженный символом царским, подплывает, увитый праздничными венками, и шелк украшает туники, розовый цвет венчает белые платья, свежее дыхание ветра радостно их колышет, вверху на мачте виднеется большая ветвь мирта, посвященного златой Афродите – ее укрепил там собственноручно счастливый жених.
Подбегает к морю первой смуглая телом все еще красивая Гекуба, за ней важно подходит седовласый старец Приам с целой толпою народа и новую принимают сноху. Бывший пастух раздает радостные поцелуи всем, приближаясь к отцу и приветствуя матерь родную. Нежно обняв, они поцелуями щеки его осыпают.
Позже, совсем не радостный, появляется Гектор – храбрейший герой из всех конелюбивых троянцев, следом за ним и Троил с гладкими волосами охотно пришел. Явился и совсем унылый Гелен, духом страдая, не телом, – ужасные предчувствия разум его и сердце тревожили, и он себе под свой большой нос бормотал:
– О, ужас! С трепетом зрю, как Смерть с окровавленной пастью между троянцами станет метаться, полчищам диким подобна. Сколько, увы, кровожадные Керы похитят душ погибших мужей, сколько троянских жен и детей будет брошено в позорное рабство!
Пагубный жребий вручила непреложная Мойра Лахесис царевичу – пастуху в виде жены самой красивейшей на земле. Вот уж достигли ворот, вот идут вдоль домов, вот уж в царский входит невеста дворец, и накрылась прозрачной фатою. Ждет ее празднично убранный брачный покой, а в городе радость и пляски повсюду, в тимпаны бьют, деревенская дудка пастушьи выводит простые, но жизнерадостные напевы. Впрочем, не сладостным звуком ей откликаются горны.
Высокий сутулый Гелен, еще молодой, почти безбородый, но уже пользовавшийся уважением, как птицегадатель, владевший искусством предсказания не хуже греческого провидца Калханта, слушая пастушью свирель, опять стал печально вещать:
– Ужасной войною всем нам этот рожок угрожает; вовсе не радость поет он, а медью гулкою грозный грохот копий и мечей о щиты возвещает, вождей воинственный клич и скрип снастей на тысяче устремившихся к нам кораблей, будто все горны Тидида священному Илиону войну объявили.
Парис же, посмотрев на брата красивыми, как у девы глазами, приятным голосом при всех дружелюбно ответил ему:
– Ты так вещаешь, милый мой брат, из одной только ревности, ведь видно, что ты тоже влюбился в Елену, но я не ревную, ведь я лучше других знаю, что в нее нельзя не влюбиться.
Гелен покраснел до самых корней своих светлых волос, и все поняли, что ему действительно очень нравится появившаяся в Трое Спартанка, как женщина и потому его пророчествам никто не поверил.
