В ответ Приам лишь озадаченно покачал в обе стороны седой головой и так захлопал своими белесыми ресницами, прикрывавшими водянистые глаза с красными прожилками, что было не ясно, что же он решил.
Гекуба же, узнав о горячем желании Елены остаться в Трое с ее любимым сыном Парисом и одновременно о близком родстве с ней, обласкала ее и стала прилагать все усилия, чтобы ее не выдали, тогда как Приам и его сыновья и советники уже решили не откладывать больше переговоров с послами и не противиться желанию народа. С Гекубой был согласен один Деифоб, которому, как и Александру, любовная страсть к Елене мешала принять правильное решение. Поэтому Гекуба с упорством умоляла теперь Приама и сыновей оставить Спартанку, и ее никак не могли оторвать от Елены, и всех она пыталась склонить на свою сторону.
80. Елена сама решает остаться в Трое с Парисом
На следующий день Менелай со своими спутниками приходит в совет, собравшийся вместе с большой толпой на городской площади, и громогласно требует вернуть ему жену и все то, что было похищено вместе с ней.
Тогда Приам, который не остался глух ни к просьбам Елены, ни к уговорам жены, стоя в окружении сыновей, Спартанке, которая была специально приглашена, чтобы появиться перед народом, в наступившей тишине громко, чтоб слышали все, говорит:
– Когда – то спартанский царь Тиндарей, твой смертный родитель, предложил тебе, Елена, самой выбрать мужа из прибывших в Спарту женихов, и все остальные женихи, среди которых было много могущественных греческих царей, решили, что это справедливо. Теперь и я тебе предлагаю так же справедливо самой решить с кем и где ты хочешь жить дальше? Ведь ты не рабыня царя Менелая, сам Зевс – божественный твой отец, и ты можешь сама распоряжаться своей судьбой. Так ответь же при всем нашем народе и вот при этих послах – хочешь ты в Трое остаться с сыном моим Александром или хочешь возвратиться к своим и жить с Менелаем? Как сама ты решишь, так и будет, и твое решение будет нашим окончательным ответом Менелаю и остальным ахейским послам!
Елена, отбросив назад свои рыжеватые с медным отливом волосы, сзади свисавшие крупными локонами, а на висках кудрявившиеся мелкими завитушками, гордо подняла свою невероятно красивую голову. Она медленно обвела своими прекрасными серыми глазами сначала Приама, потом толпу, ненадолго задержалась на послах и Менелае и, наконец, остановилась на Александре. Она вся засветилась какой-то особенной даже для нее красотой, ее прекрасное лицо, сиявшее неподдельной любовью, очаровывало так, что от него невозможно было оторвать глаз. На площади установилась звенящая тишина, все, дыхание затаив, с нарастающим нетерпением ждали ее ответа, как будто от него зависела их собственная жизнь. И вот своим грудным голосом, сейчас задрожавшим и ставшим особенно низким, она сказала на удивление твёрдо, без каких бы то ни было сомнений и колебаний:
– Все лгут, кто говорит, что Александр, воспользовавшись отсутствием гостеприимного Менелая, меня коварно похитил. Я приехала сюда по своей воле потому, что, полюбив Александра, не желаю лгать, оставаясь женой Менелая…
Толпа, как один человек, вздохнула и выдохнула с явным облегчением. На лице Елены появилась и на миг застыла улыбка смущения, казалось, она не знала стоит ли ей говорить дальше то, что хотелось и, чуть поколебавшись, она тихо сказала:
