- Милана! – тихо сказала она в ответ.
- Лет тебе сколько? – продолжил император, вставая с кресла и обходя ее кругом.
- Пятнадцать только минуло прошлой весной.
- Не та! – бросил Летидор стражнику, стоявшему рядом.
Тот махнул рукой другим закованным в броню людям, которые тотчас бросились к испуганной Милане, схватили ее и поволокли к незаметной двери в стене.
Остальные девушки сжались, когда взгляд императора мазнул по ним.
Следующая девица оказалась высокой и худой, с задорно торчавшими сосками, сжавшимися в горошины, упругими белыми ягодицами, длинными ногами, большими синими глазами, опушенными удивительно черными ресницами. Она глядела с вызовом, не закрываясь, стояла прямо и гордо перед ним.
- Как зовут? – бросил Летидор, не поднимаясь с кресла.
- Артена! – звонко отозвалась она и предвосхитила следующий вопрос: – Двадцать лет.
Летидор сделал движение пальцем. Девушку увели. Взгляд императора обратился к остальным. Надо будет велеть оставить их здесь. Он слыхал, в далеком-далеком государстве, за высокими горами и огромной пустыней, есть страна, в которой император владеет тысячей наложниц, которые борются за его внимание и ублажают всеми известными способами. Белый Феникс собирался жить вечно, ни одна из этих девушек, если, конечно, среди них не окажется Анастаише, не проживет с ним столько, но несколько лет он сможет наслаждаться всеми. Некоторых можно будет дарить особо отличившимся подданным, кого-то вернуть обратно, тех, кто не подойдет вовсе.
День обещал быть длинным и насыщенным.
- Приготовь Артену к вечеру в моих покоях, - бросил он помощнику, застывшему рядом, - а первую, Милану, отдай Зорану, он волен распоряжаться ею по своему усмотрению. Награду получат сегодня все…
Как и обещала - полноценная глава. Император оказался тем еще мерзавцем. Кто же станет возлюбленным Аише? Кто проведет жизнь рядом с нею и разделит могущество Фениксов? Скоро узнаете:)) Скажу только, что он покорит сердечко нашей Огненной птички еще до того, как она узнает, кто она:))
12. Глава 10. Незнакомец
Дни бежали за днями, неспешно тянулись с рассвета до заката, будто бесконечная тягомотная резина. Солнце уже вставало поздно, к девяти часам, а заходило рано – к восемнадцати. Хмурень сменился листопадом (сентябрь и октябрь – прим.авт). По утрам на землю выпадала холодная роса, местами зеленая еще трава покрывалась инеем, а маленькие лужицы тонкой, будто хрустальной, корочкой льда. Листва с деревьев давно облетела, ветви стояли голые, с редкими желтыми флажками, еще не успевшими оторваться и улететь в общий разноцветный ковер.
Дед Лукьян все чаще и чаще оставался дома, кряхтя, затапливал печь с утра, ставил большой пузатый чайник на плиту и ждал, когда тот закипит, сидя у окошка и с доброй улыбкой глядя, как суетится по хозяйству Аише.
Нога ее зажила, хотя наступать еще было больновато, потому девушка береглась и старалась не выходить часто на улицу, но все домашние обязанности взяла на себя – перетрясла матрасы и подушки, просушила их на улице в солнечные дни, перестирала тяжелые шерстяные покрывала, чтобы зимой в них не завелись насекомые, отмыла небольшую баньку, отскребла все доски добела смесью песка и мыльного корня, да в самом доме порядок навела – побелила печку, из цветных лоскутков, купленных дедом на ярмарке, сшила занавески и нарядную скатерть.
Дед оказался запасливым – за годы одинокого жития скопилось у него всякого добра в двух сундуках – и белье постельное, и одеяла, и подушки, будто для большой семьи купленные.
