– Штраф! Или сходи.
«На полном ходу, что ли?» Трамвай проносился через мост.
Руки снова чесались. Артём подошёл к кабине машиниста и постучал в окошко. За прибором сидел сухенький старик с выпученными глазами, как если он был по жизни чем-то удивлён.
– Отец, разменяй сотку.
Трамвай как раз подошёл к станции, и машинист, остановив состав, охотно полез в карман и ссыпал Артёму гору мелочи в обмен на бумажку. Успевшая обилетить новых пассажиров кондукторка приняла у Артёма оплату, ворча, что все суют мелочь, а ей её весь день на себе носить. С этими словами она уселась у окна и уткнулась в старый кнопочный телефон. Артём ушёл в хвост трамвая, облокотился на перила и вперил взгляд в стелящиеся лентой рельсы.
Прямо за ними ехала ещё одна «пятёрка».
«Что можно купить пожрать на восемьдесят рублей?»
Трамвай вдруг пыхнул, крякнул и остановился. Шедший по пятам состав придвинулся впритык – казалось, ещё миллиметр, и столкнутся. Артём обернулся. Немногочисленные пассажиры вытягивали шеи, особо бдительные вытаскивали наушники из ушей. Через ветровое стекло было видно ещё одну стоявшую впереди «пятёрку».
– Что там произошло?
– Я что, справочное бюро?
Открывалась волнующая перспектива провести неустановленное количество времени взаперти в трамвае. Обилие свободных мест, дававшее возможность переждать это время сидя, не облегчало участь. Каждый, кто хоть раз ездил в трамвае, прекрасно знал, что уже через несколько минут безобидное кресло превращается в орудие пыток. Особенно для счастливых обладателей сколиоза, к числу которых принадлежал и Артём.
Артём прикинул свои шансы. Смиренно стоять и ждать, пока поясница от нагрузки не переломится, или попроситься выйти. Обидно, конечно, что за свои кровные двадцать рублей даже до дома не доедешь…
В этот момент двери открылись. Похоже, стоять предстояло действительно долго. Народ продолжал удивлённо вертеть головами. Артём стал первопроходцем, смело спрыгнувшим с подножки. В ту же секунду он сквозь кеды почувствовал мокрую траву. Ах да, ночью же дождь прошёл. Да такой сильный, что пассажиров из аэропорта Артём вёз почти вслепую.
На повороте выстроились в очередь уже три «пятёрки», а дорогу им преграждала огромная, наверняка глубокая лужа. Из-под мутной глади воды даже не просматривались рельсы. Теперь, пока не высохнет, трамвай парализован.
На аллее вдоль путей на каждой второй лавочке спало по бомжу. На одной сидела компания алкашей, утомлённых ночными возлияниями. Они даже переругивались лениво. Когда Артём проходил мимо, оживились. Вслед полетели свист и оскорбления. У Артёма снова зачесались руки. Он свернул во дворы и зигзагами вышел на параллельную улицу.
Это на трамвае почти два километра пути пролетают незаметно, а на своих двоих порядочно топать. Артём зевнул, передёрнул плечами и прибавил ходу. Мокрые кеды начали натирать мизинцы. Артём считал номера домов. От этого перемещение быстрее не становилось, но всё равно утешительно было знать, что на один дом идти меньше.
На родную улицу Артём свернул, казалось, вечность спустя. На самом деле прошло, наверное, не больше получаса.
Вдоль улицы через одну выстроились старинные вилы и немецкие типовки. Два через раз – полностью выкупленные в частное владение и отреставрированные до неузнаваемости хоромы и застывшие в вечном плановом ремонте подопечные государства.
У висевшего на притаившемся в кусте шиповника шатающемся стенде паспорта объекта, поблекшего от времени, отклеился один угол, и теперь он, как настоящий сосед, приветливо махал вслед, когда мимо проходили.
