«Однажды пригодится», - с таинственным видом произнесла мама. И Уна, чувствуя, как от магической вязи слов уходит, отступает боль, накрепко запомнила нехитрую науку. После ран и ушибов было предостаточно, и даже ожоги, полученные на кухне, Уна заговаривала быстро и почти не задумываясь. Сегодня она поняла, почему мама так называла его – заклятье невест. Вот почему…
Боль ушла, растворилась, стерлась из памяти, и Уна расслабилась, ощутив, наконец-то осторожные поцелуи на своем лице и еще… Дерека. Мужчину в своем теле. Ощущение было странное, необычное, но не неприятное.
Дерек, почувствовав, что ее ноги, стиснувшие его тело, расслабляются, осторожно двинулся, проникая в тело девушки глубже, и Уна ответила ему неловким, таким же острожным движением. Ее испуганные глаза смотрели на него изумленно, и Дерек срывающимся от волнения голосом шепнул:
- Не больно больше?
- Нет, - ответила Уна. – Нет…
Их губы снова слились в поцелуе, теперь в более изощренном и откровенном, Дерек двинулся раз, другой, проникая в тело девушки, и Уна, настороженно ожидающая боли, не почувствовала ее. Наоборот – вернулся тот самый приятный стыд, наливающий живот пульсирующей тяжестью, и Уна поняла, что оно, то самое, запретное и тайное, свершилось. То, что сейчас с ней делает Дерек, взрослые и называют любовью, и скрывают подробности от детей.
Толчки его члена в ее теле стали чаще и сильнее, теперь Уне нравились жесткие прикосновения, она замирала и даже дышать переставала, сосредотачиваясь на разгорающемся в ее теле тепле, медленно превращающемся в нестерпимый жар. Она хотела крикнуть, когда поняла, что от этого жара ее бедра бессовестно дрожат, и стонов не сдержать, но Дерек помог ей – снова поцеловал ее, заглушая рвущиеся из груди жалобные всхлипы.
С ее телом происходило что-то, чего она раньше не испытывала, она чувствовала одновременно и блаженство, и абсолютную беспомощность, лишенная возможности контролировать поток обжигающих ощущений. Она постанывала, стараясь устроиться удобнее, чтобы не было так невыносимо хорошо, чтобы не заходиться в стонах, захлебываясь прохладным воздухом, но становилось только еще более невыносимо. Движущийся в ее теле член становился все жестче, и испуганная Уна кричала, царапая влажную спину Дерека, чувствуя приближение чего-то, что не могла не объяснить, не сдержать.
- Я сейчас умру, - выкрикнула она, чувствуя, как горячее наслаждение разливается по ее телу, выгибая его и заставляя приникнуть к Дереку крепко-крепко, дрожа он каждого следующего толчка как натянутая струна. – Все, все!
Ослепительное наслаждение обрушилось на нее, она не узнавала свой голос, старший грубым и каким-то по-дикарски бессовестным. Она стонала и рычала, извиваясь под Дереком, и каждое прикосновение заставляло ее вздрагивать от наслаждения как от удара. Но она продолжала свою бессовестную возню, доставляя себе последние – самые сумасшедшие, - вспышки удовольствия, до исступления, до полного отключения всех чувств, до растворения в наслаждении и до блаженного покоя, который после всего случившегося был слаще всего…
- Это так и бывает?! – прошептала Уна, широко раскрывая изумленные глаза, облизывая искусанные, вспухшие губы. Дерек, тяжело дыша, навалился на нее всем телом, обняв девушку, и его кожа была обжигающе горяча.
- Да, - еле слышно ответил он. – Так и бывает… Уна моя, рыжая и красивая…
