Раз за разом видя спины своих старых опекунов, начала приедаться мысль о своей ненормальности, о том, что Юрала, якобы, просто не достойна любви. Ведь раз за разом от нее отказывались, хотя и причины были разные. Быть может, если никто не полюбил ее как дочь, то… можно надеяться на любовь другого плана?
Она понимала, что нет, но все равно что-то все еще жило внутри нее, искра, что заставляла сердце биться, ноги ходить, а глаза видеть. Что-то, что твердило: «ну еще попытка, ну в последний раз». Слишком мало любви, хотя очень хотелось быть нужной кому-то. Приносить кому-то радость одним только своим существованием, точно так же, как ей приносило радость существование людей, что соглашались ее взять. Нет, как ни странно, Иида не злилась на то, что ее возвращали. Но каждый раз, видя доказательство своей «дефектности», внутри что-то гасло. Что-то умирало. Сейчас ее души оставалось столь мало, что она была согласна на любую любовь. Лишь бы не быть одной.
Ее преподаватель взял, взял как… женщину. Значит она для него, так или иначе, привлекательна? Нравится? Или нет, поэтому и взял? Но это абсурд. Вопросов в голове становилось все больше и больше, и ни на один нельзя было сформулировать внятный ответ.
В шкафу действительно нашлось второе одеяло, но оно было еще более колючим и таким же тонким. Раздражало кожу, и ни сколечко не грело, создавалось чувство, будто бы физическое окружение, да и сам дом отторгали ее и совсем не желали видеть и чувствовать. Кровать оказалась жесткой и неуютной, на какой бок не ляг, внутри комнаты витал неуловимый сквозняк, неизвестно, откуда он взялся, но ощущался сильно, несмотря на то что балкон был закрыт.
Тишина.
Тишина и пустота, ей казалось, что она парит где-то в бескрайнем космосе, и это всего лишь неудобный скафандр. Граница между реальностью и сном стерлась, и трудно было понять, дремота ли это, или же просто ассоциация. Время, более, не ощущалось, смешавшись с воздухом, который, через короткие вздохи проникал в легкие.
Казалось, рассвет наступил моментально. Вздрогнув от чужого прикосновения, Рал раскрыла глаза и посмотрела себе за спину. Ее новый «родитель» смотрел слегка свысока, уже был одет, судя по всему, позавтракал, и собирался уходить.
- Вставай. Еда в холодильнике, час на сборы. Чтобы в академии была без опозданий.
- А ты… уже? – Она сдвинула брови и привстала, придерживая на груди одеяло.
- Слушай и запоминай. Дважды повторять не стану. Для одногруппников и учителей ты болела гриппом, поэтому не ходила, и все еще живешь у старых опекунов, формально. Документы я не переоформлял, все должно быть прозрачно. Справку тебе выбил, сдам секретарю. Не тупи, не болтай лишнего, иначе будет очень, очень плохо. Тебе. Я уехал, у тебя осталось… пятьдесят девять минут.
- Стой. А подвести ты меня не сможешь? Нам же в одну сторону.
- Началось. Я же сказал, не тупи. Все думают, что ты живешь у старых опекунов. Ходила пешком? Вот и ходи. Никто не должен знать о твоем переезде.
- Можно было бы высадить на углу… ну ладно. Не хочешь рисковать – мне все равно. Не рискуй. Будешь спать спокойно…
- Пятьдесят восемь минут. Удачи. – Хенгер медленно развернулся и вышел из помещения, закрыв за собой дверь.
- Зануда и хам. Угораздило же, однако, лучше, чем ничего, верно ведь? Наверно немного симпатична ему, раз уж здесь. Лучше, чем в приюте? – Слишком много риторических вопросов, сказанных в пустоту, девушка глубоко вздохнула и слезла с кровати. Совершенно не выспалась.
