Дунгер поскреб шрамы на левой стороне лица и вдруг обманчиво спокойно предложил:
– Может, им и потрахаться тут? Под нашим строгим контролем.
Комиссия примолкла, и я с ужасом поняла, что возражать никто не кинулся.
– Так, достаточно, – разъярилась Элма, и в ее глазах так ярко полыхнул чаросвет, что в солнечном кабинете ректора на миг стало еще светлее. – Я обязательно сообщу Артиресу Альваро как обращаются с невестой его сына. Пойдем, Мэди, звонок на урок уже был.
– Это была шутка! – опомнилась ректорша.
– Очень смешно, – кивнула Элма. – Посмотрим, оценит ли глава дома Альваро ваше чувство юмора.
– Я хотела спросить, – вспомнила я уже в дверях. – Мне начислят баллы за дом?
– А где он, твой дом? – с наигранным беспокойством спросила ректорша. – Я не вижу его на картах. Я-то думала, от седьмого дома остались одни руины…
Элма взяла меня за предплечье и, подтолкнув наружу, закрыла за нами дверь.
– Ты скоро станешь членом семьи Альваро, – попыталась утешить меня Элма, шагая рядом. – Получишь надбавку еще и за принадлежность правящей ветке.
Наверное, для шести великих домов это был бы оптимальный вариант: подумаешь, у Альваро какая-то странная невестка. Слегка ущербная. А так все по-прежнему: и шесть домов на кольце солнечного рубежа, и Сумерки под контролем зеркальных башен, и Ночь, куда можно постепенно переселить особо непокорных теней. На случай бунта есть волшебные чарослова, что-то Бас говорил такое про трудовой энтузиазм. И станут тени работать без продыху, добывая ценные ресурсы Ночи.
– Простите за опоздание, – попросила я профессора Строка, и он лишь молча кивнул, дернув бородкой.
Больше Строк ко мне не придирался, и за контрольные я получала сплошь хорошие оценки. Как знать, может, однажды я даже попаду в клуб лучших учеников и получу задачку вроде – как проще всего оставить сумеречный городок без света…
Я села за парту, и Элма опустилась рядом со мной.
– Все хорошо? – тихо спросила она, хмурясь и обводя класс взглядом.
– Нормально, – заверила я.
Седьмой дом возродится. Его символ – черная птица с белым пухом, сумеречный ворон, который летает везде, где захочет, и для которого нет преград вроде солнечного рубежа. Свет воссияет во мраке – так гласило пророчество, которое я нашла в записях Расмуса.
Означало ли это, что темная кровь проснется в Сумерках, как и произошло? Или это иносказательно о том, что свет вспыхнет в темные времена? А они сейчас темней не бывает. Если будущее останется неизменным, то чаросветы зальют сумеречные земли кровью теней.
Фалько обернулся, подмигнул – то ли мне, то ли Элме.
– Вот дуралей, – пробурчала она. – Ты хоть понимаешь, что вчера под твоими чарами невидимости он рисковал жизнью? Мало ли, я бы его пришибла ненароком.
– Но не пришибла же, – тихо заметила я. – И явно не потому, что не могла. – Легонько подтолкнув Элму локтем, спросила: – Так что, Фалько хорошо целуется?
Она вспыхнула и процедила:
– Прав Крон: самое тяжелое задание в моей карьере.
***
На твареведении профессор Дунгер вошел в класс и первым делом посмотрел на меня. Я еле сдержалась, чтобы не спрятаться под тенями от пристального взгляда, который будто прожег меня насквозь. Преподаватели редко могли похвастаться высоким уровнем чаросвета, но не профессор Дунгер. Раньше он был боевым чаром, Фалько говорил – одним из лучших. Как знать, может, участвовал в давней операции в Правых Порожках…
