– Боже мой, выход завален! – в отчаянии вскрикнула Екатерина.
– Бежим внутрь, может, там найдем другой выход, – приказал Павел, стараясь не показывать свой страх.
С каждым шагом земля под ногами шла волнами, и они едва удерживали равновесие, цепляясь за стены и друг друга.
– Паша, я больше не могу! – задыхаясь, выкрикнула Екатерина, ее голос дрожал от страха и усталости.
– Держись, Катюша, мы справимся! – поддерживал ее муж, несмотря на волны собственного страха, смывающие остатки самообладания.
Внезапно они почувствовали, как твердая поверхность под ногами начала раздвигаться. Земля словно разверзлась, и перед ними открылся светящийся провал, излучающий странный яркий свет.
– Что это за… – начала Екатерина, но не успела закончить, как ее нога поскользнулась.
Она вскрикнула, падая в бездонное сияющее углубление в породе.
– Катя! – крикнул Павел, бросаясь за ней.
Он практически успел схватить ее за руку, но земля под ним тоже начала раздвигаться, и он почувствовал, как теряет равновесие. В следующий момент его жену буквально поглотил светящийся провал. Не задумываясь ни секунды, он прыгнул следом. Мир вокруг мужчины внезапно растворился в фейерверке искрящихся линий, и он оказался в невесомом пространстве, окруженный ослепительным сиянием.
***
Присутствовать при словесном разносе от власть имущих мне, Леониду Быстрому, было не впервой. Разве что до этого дня у спикера «воспитательных нотаций» глаза не испускали кроваво-красные молнии, темные чешуйки не проступали вдоль надутых вен его мощной шеи, а изо рта уничижительными эпитетами «расстреливал» нас раздвоенный кончик черного языка. Гильдор Вермингард, вцепившись когтями, проступившими на побелевших от напряжения пальцах, в лакированный край своего раритетного стола из красного дерева пытался удержаться на грани полноценного обращения в дракона из образа благочестивого ректора.
Перед ним лежал наскоро составленный завхозом список ущерба, в который вылились наши разборки с родичем Лианы, и финальные цифры сметы перевешивали весы справедливости не в нашу пользу. Видимо, только лишь факт того, что половина присутствующих предстала перед хозяином кабинета в весьма потрепанном виде, не давала дракону изливать гнев по полной. В то же время по контексту нотаций было заметно, что ректор рад тому, что его подопечные уцелели, но сам факт ЧП на территории защищенной по максимуму академии его, мягко говоря, не радовал.
– Не горячись ты так, Гильдор. Противник повержен. Принцесса цела – и это главное! – проворчал Сереброзвезд, осторожно меняя положение в кресле, скривившись от болезненных ощущений.
По словам Пчёлки, наш наикрутейший в магии оборотень в новогодней битве едва не отдал Единой обе свои души. Похоже, этот факт злил преподавателя даже больше попорченной канцлером шкуры собственного истинного облика. Однако он держался намного увереннее, чем выглядел.
Он мельком взглянул на Лию и, улыбнувшись, добавил с отчетливо наигранным позитивом в голосе:
– Урон минимален. Сплошные плюсы!
Майя при этих словах возмущенно зафыркала, явно намереваясь внести свои правки в критерии оценок жизненных интересов Элерриона. Ее возмущение понятно, так как оркша чуть душу Единой не отдала накануне. Пришлось осторожно коснуться ее раненой руки, покоящейся в бандаже, и взглядом попросить не усугублять ситуацию. По опыту знаю, что любые возражения с нашей стороны лишь раздуют пламя негатива, направленного в нашу сторону.
