Я не контролировал свое тело и свои действия, во мне было лишь одно желание — пить ее дыхание и почувствовать вкус ее губ. Я вжал ее хрупкое тело в свое и жадно целовал до исступления, до какого-то безумия и неконтролируемого вожделения.
Никогда раньше не страдал такой пылкостью, но сейчас я даже не думал об этом. Весь мой мир сузился до одной маленькой человечки, дрожащей в моих руках.
28. Глава 27. И я ушла…
Катя
Он целовал меня так страстно и напористо, что я едва могла вздохнуть. Разбитая губа горела, соленый вкус крови наполнял мой рот, но Кайнерис, словно ничего не замечая, все сильнее прижимал меня. А мне было так больно и страшно.
Я попыталась вырваться из его крепких рук, но он, точно скала, был не сдвигаем. По моим щекам уже потекли слезы, а все тело забила нервная дрожь. Я абсолютно не понимала, зачем он это делает? С чего вдруг? И чего хочет добиться?
И когда мой страх достиг апогея, я почувствовала в себе некое тепло, которое из груди потекло к моим рукам, оно словно направляло меня, и я инстинктивно толкнула мужчину, который от этого удара отлетел от меня, упал на землю и пропахал спиной не меньше 10 метров.
Кайнерис растерянно вскочил на ноги и посмотрел на меня. Его губы были в моей крови, в глазах стояло абсолютное непонимание, но я не старалась его понять.
— Никогда больше не прикасайся ко мне! — прорычала я и направилась вон из полигона. Сейчас мне было абсолютно наплевать на нашу нить, я даже не вспомнила о ней. Во мне кипела только одна мысль — уйти от него как можно дальше. И в идеале больше никогда его не видеть.
И я ушла.
Странное дело, но почему-то именно в этот момент наша с ним связь ослабла, позволив мне сбежать из Главного корпуса и уплыть, куда глаза глядят. Я бессмысленно плавала по дальним уголкам академии, пока не набрела на разрушенный храм Посейдона, который так и лежал огромной кучей разбитых стен, балок, колонн и прочего. Только голова золотой статуи гордо возвышалась над всей этой грудой. И как только она уцелела?
И сама не зная почему, я подплыла к ней и села рядом, поджав свой хвост, и горько заплакала, выпуская наружу всю накопившуюся усталость, страх, непонимание и безнадежность. Я чувствовала себя беспомощной и опустошенной. Я стенала и жалела себя, оплакивала свою уничтоженную жизнь и неизвестное будущее.
— Ну-у и чего-о ты реве-ешь? — раздался громогласный голос, такой, словно где-то прогремел гром или ударила молния.
Я от неожиданности подпрыгнула и перестала плакать, быстро смахнув слезы и начиная оглядываться по сторонам. Не заметив никого, решила, что окончательно сошла с ума, и поднялась в воде, намереваясь уплыть куда-нибудь еще.
— Что-о, да-аже поговори-ить со старико-ом не жела-аешь? — еще раз громыхнуло где-то рядом, вынуждая меня дернуться назад, упереться о коралловую глыбу и перемахнуть через нее. Благо в воде упасть практически невозможно, поэтому я не ушиблась. Но испугалась знатно.
— Кт-то зд-десь? — прошептала я, отчаянно хлопая глазами.
— Ну е-если бы вы-ы с Кайне-ерисом мой хра-ам не слома-али, то мне-е бы-ыло бы ле-егче с тобо-ой разгова-аривать.
— П-посейдон? — спросила я, не желая понимать происходящее.
— Ага-а. — громыхнуло в ответ.
Я подняла глаза на золотую статую и подплыла к ее лицу, вглядываясь в золотые глаза, которые сейчас казались живыми.
— Бу-у! — рявкнули золотые губы, а затем задорно рассмеялись, наблюдая за тем, как я в очередной раз от страха перевернулась, совершив кульбит.
