– Слушай, а ты не в курсе, во сколько зайдёт сегодня док? – спросила я, прикусив губу.
– Так он сегодня больше не придёт, – озадаченно протянул Аскелл, глянув время на коммуникаторе. – Вечер же уже… – и обеспокоенно добавил: – У тебя что-то болит? Мне вызвать его?
– Нет-нет. – Я поспешно замотала головой. – Всё в порядке.
Таноржец красноречиво заломил бровь.
– Ты знаешь, мне мама как-то говорила, что если девушка говорит фразу «всё в порядке», то это может значить всё что угодно, вплоть до локального конца Мира, но точно не это. Давай рассказывай, что не так.
– Да нет, всё в порядке… – ответила я и осеклась, так как Аскелл проследил за моим взглядом на медицинское табло и нахмурился.
– Тебя что-то в заключении волнует? Ты считаешь, что Бланк неверно поставил диагноз с твоей фобией, или есть что-то ещё?
Порой таноржец мог не заметить астероид в упор, а порой его проницательность била все рекорды. Кадет десятого курса отложил настольную игру в сторону, поднялся с кресла и подошёл к огромному экрану со множеством записей, диодов и неизвестных значков.
– Да так… это касается здоровья, но это не проблема… то есть не совсем проблема… – торопливо забормотала я, отчаянно сожалея, что разговор вообще коснулся этой темы. – Аскелл, спасибо. Я дождусь дока Бланка и всё выясню у него сама.
– Тут всё зашифровано, сходу разобраться может только гуманоид с медицинским образованием, но я как-то писал программу-дешифратор. Сейчас посмотрим, подойдёт ли…
– Аскелл, не надо, это, в конце концов, незаконно! Ты нарушаешь правило о неприкосновенности персональных данных.
– Не-а, не нарушаю. Данные чьи? Твои. Ты здесь. – Он подмигнул. – В каком-то смысле это даже экономия времени дока.
Не слушая моих дальнейших возражений, техник достал из поясной сумки провод, подключил одним концом к планшету, с которым не расставался, другим – к медицинскому оборудованию. Я со стоном начала понимать, почему в своё время шаутбенахт Гассо-Тьен-Терр категорически отказался от восьмой группы.
Прошло не более десяти минут, как этот гений отсоединил планшет и с нотками гордости произнёс:
– Так, Крис, твоя анкета в первозданном виде теперь у меня. Давай говори, что именно тебя волнует?
Тёмно-карий взгляд демонстрировал неподдельное внимание. Я почувствовала, что краснею. Шварх, дока-то спросить стеснялась, а тут Аскелл!
– Морковка-а-а. – Таноржец подошёл ближе и сел на кресло так, что наши глаза оказались вновь на одном уровне. – Это я, Аскелл. Твой друг. Я же вижу, что ты нервничаешь, давай вместе разберёмся с тем, что тебя так волнует, ну?
Проклятые медицинские приборы действительно фиксировали и выдавали моё волнение. Адам настоял на том, чтобы я не снимала с себя часть датчиков. «Это для твоего же блага, чтобы измерять уровень стресса и не допускать критических отметок», – сказал мне миттар, вынужденно прикасаясь. Я умом понимала, а потому согласилась… И вот теперь в каюте находились лишь я и Аскелл, а лампочки стремительно меняли цвет на интенсивный красный.
– Обещаю, я никому ничего не скажу, – тем временем надавил таноржец.
Я поймала себя на том, что если бы на месте Аскелла стоял Ивес, то, возможно, признание далось бы проще. Облизала пересохшие губы.
– Я хочу посмотреть…
Таноржец теперь вопросительно приподнял обе тёмно-каштановые брови.
– …девственница я или нет.
Несколько секунд в помещении стояла оглушительная тишина. Аскелл обалдел настолько, что забыл, что держит планшет с моей анкетой в руках. Ему явно требовались пояснения. Я тяжело вздохнула и смяла краешек покрывала.
