Джонатан зарычал.
– Зачем пришла?
– Можно маленькую просьбу?
Лицо графа исказила на редкость пакостная улыбка.
– И чем я должен отплатить тебе за утренний спектакль?
– Рыбой.
– Иди, откопай.
Я вздохнула и, проглотив шпильку, продолжила:
– В приемной стоит аквариум с магической поддержкой уровня кислорода и температуры и заклинанием само-очищения. В сумме это тянет на двести золотых.
Джонатан присвистнул.
– Согласитесь, глупо, чтобы он простаивал. Либо выделите денег на заселение его новыми постояльцами, либо продайте. Смотрится странно. Ну и вы мне за неделю угробили те цветы, которые я не могла угробить за все время работы. Тоже надо восстановить. Приемная теряет вид, и это плохо сказывается на вашем статусе. Пустой аквариум, пустые полки для цветов. И секретарша, которая, судя по виду, восстала из мертвых. Учтите, на завтра у вас записан декан факультета некромантии, и я боюсь, что в меня с порога засветят заклинанием упокоения.
– Насчет живности я подумаю, но униформа – вопрос решенный. До свидания.
Напоследок я решила слегка подмазаться к начальнику.
– На крышке резная ящерка пытается схватить жучка, пододвиньте его к ней.
Утром я поняла, что подхалимаж сработал и вопрос с обстановкой решился в мою пользу. Но то, что в шкатулке оказалась коллекция игральных костей ректора, Джонатану очень не понравилось, и он решил слегка мне подгадить.
Когда я вошла, в кабинете царил полумрак, работала только магическая подсветка ниши с аквариумом. На первый взгляд, аквариум был пуст, но стоило мне тюкнуть ногтем по стеклу, как из его глубин вылетела здоровенная тварь с зубастым вытянутым рылом. От неожиданности я отшатнулась и боковым зрением уловила движение слева от себя. Мать его графиня!
Получасом позже граф застал меня сидящей на рабочем столе в позе лотоса и кидающей свой обед здоровенной венериной мухоловке. Второй день фигуру блюду по милости животных.
– Как питомцы?
– Прелесть! Едят с руками… В смысле, с рук! Вы вообще в курсе, откуда сия прелесть взялась? Фу! Нельзя!
С этими словами я хлопнула папкой по особо наглой ловушке, попытавшейся спереть мой пончик. Ну, нет! Мясо жри, а пончик не трогай!
Граф озадаченно запустил пятерню в волосы.
– Ну, мурена из моего кабинета. Кстати, зовут Немо, его так моя уборщица прозвала, и кличка прижилась. А цветы попросил у травников, какие не жалко и пооригинальней.
А я уж подумала, что этот гад воссоздает свою родную атмосферу. Еще немного, и объел бы рыбок, потребовал бы мотыля.
– Вот сволочи экономные! Эту пакость Караль велел утилизировать!
Цветок словно почувствовал, что говорят о нем, и принял исходное положение в горшке. Мол, я невинный кактус, воды и мяса не требую, и вообще расту на сантиметр в год. Я порывалась обрезать его, как бонсай, ножом для писем, но Джонатан неожиданно за него вступился.
– Да что он тебе сделал?
– Вы еще не смотрели расписание на следующий месяц? – я гаденько ухмыльнулась. – Через месяц у нас суд. Вот из-за него!
Я, забывшись, ткнула пальцем в сторону цветка. Хорошо, что у меня реакция неплохая, а то бы экономила на маникюре. Все-таки есть разница, за десять пальцев платить или за девять.
– На нас подали в суд из-за цветка?
– Нет, из-за двух загубленных кошек и студента в психушке.
– А цветок тут при чем?
Вздохнув, я поведала Джонатану суть его будущей головной боли:
– Видите ли, несмотря ни на что, общение между попаданцами и аборигенами все-таки происходит. И не всегда знания первых идут во благо. Вот, рассказали одному оболтусу о говорящих зверях из наших сказок, а тот возьми и вдохновись идеей. И теоретическую базу ведь под нее подвел, правда, практика не задалась. Пока он перемещал сознание кошек в цветы, все молчали. Вроде бы получалось, результат – как раз за вами, как видите, вполне разумный.
