– Вот проклятая, – услышала я обрывок разговора, – накликала! Приманила жар-птиц!
– Говорят, как три дня назад птица Гамаюн подала голос, так и не замолкала, – вздохнула берегиня. – Только не кликала она беду, а предупреждала. Не услышали. Ну, ступай, милая, отдохни. А за помощь благодарствую.
И отсюда гонят. Спасибо этому дому, пойдем к другому.
Теперь я уселась на чурбан с чувством выполненного долга: тоже помогала. Но радости не было: слишком много горя.
– Чего нос повесила? – подошедший Павел Семенович уселся прямо на землю. – Устала?
Отвечать не хотелось, ограничилась кивком.
– Ну, ничего, потерпи. Сейчас Яга вернется – и домой.
– Пожар же… Какая Яга?
Кирилл, застегивающий укладку, фыркнул:
– Заведующая общежитием. Ты что, ничего и не поняла?
– Стоп! – оборвал его куратор. – Вы во все это с открытыми глазами шли, после подготовки, а Тоня… В общем, моя вина, не успел рассказать. Домой вернемся, поговорим.
– Так же, как в прошлый раз? – вспомнилось, как его все время что-то отвлекало.
– Нет. На самом деле поговорим.
Но почему-то мне этого не хотелось, и так слишком много эмоций. Особенно после «курицы».
– Кирилл, – позвала и сжалась от страха, что обожжет, ошпарит презрением. Он же был свидетелем того позора. – Спасибо за помощь. Сама бы я…
– Ничего. Надеюсь, в следующий раз язык не проглотишь. Нельзя же быть такой неуверенной!
– Кирилл! – Павел Сергеевич даже не повысил голос. Но в нем прозвучала ярость, и замолчали все.
– Вот вы где! – напряжение разбавила заведующая. Её аккуратный пучок растрепался, опаленные волосы рассыпались по плечам, но перемазанное в саже лицо сияло. – Угомонили огневушек. Те еще… пакостницы. Ну, чего пригорюнились? Пойдемте ужинать, сейчас и остальные подтянутся!
Это было далеко от обещанного возвращения, но в животе забурчало, и только теперь я поняла, как проголодалась.
Никто не обратил на это внимания Все слишком устали. И медленно плелись за… Стоп! Что там тот бородатый говорил, что огневушек может только Баба Яга остановить?
От страшной догадки я споткнулась и чуть не упала, поддержал Артем и подтолкнул вперед:
– Под ноги смотри, дороги тут неровные.
Но смотрела я не на землю, а на стоящий на опушке дом.
Высокий, в два этажа, сложенный из толстых бревен, он опирался на столбы в обхват толщиной. И столбов этих было не счесть. К двери вела высокая лестница, а окна обрамляли кружевные наличники.
– Чего встала? Милости просим! – улыбнулась заведующая и первая полезла на резное крыльцо.
– Простите, а вы…
Она остановилась, глядя сверху вниз, а потом расхохоталась:
– Уже наслушалась? Да, я та самая Баба Яга, которой в вашем мире детей пугают. Но не бойся, не съем! А вот накормить да в баньке попарить – это за милую душу. Ну, чего застыли, как неродные? Скорее заходите, время позднее, а мне еще вас по домам провожать!
Карабкаясь по лестнице, я не понимала, как не заметила её раньше. Мы же отсюда выходили!
Зал тоже изменился. Теперь здесь никто не суетился, да и сам он стал как будто больше. Люди сидели на деревянных лавках, а у дальней стены я разглядела печь. Самую настоящую! Со всеми заслонками, устьями и шестоком! Только не белую, как рисовали в детских книжках, а расписанную яркими цветами, напоминающими хохлому.
Вдоль стены расположился стол, сколоченный из потемневших от времени досок. Его украшала длинная кружевная дорожка, на которой стояла ваза с цветами.
