– И когда тебя ждать обратно?
Адалин задумчиво открыла одну из шкатулок. Оттуда заструился сиреневый дымок, и Адалин захлопнула её поскорей.
– Обратно не жди, только в гости. Не раньше зимних каникул.
– Это четыре месяца, Адалин.
– Из Ривенского университета меня не отпустили бы раньше следующего лета.
– Но Ривенский находится не на другом конце страны, милая.
Адалин закрыла шкафчик и обернулась:
– И в этом существенный минус, мама. Никак не могу по вам соскучиться.
Женщина обидчиво поджала губы.
– Адалин, если ты приняла это решение под влиянием Венсенна Седума, то должна тебе напомнить, что семья Седум тоже имеет некоторые договорённости.
Да-да, и их Венсенн тоже выполнять не собирается.
– Ты про помолвку или Академию?
– Я обо всем.
Откровенность тоже Изабель не пугала. Адалин почувствовала мимолётное раздражение.
– Да почему вы все считаете, будто, если женщина принимает решение что-нибудь поменять в своей жизни, то обязательно под влиянием эмоций или другого мужчины? Почему никто никогда не думает о том, что она может просто захотеть чего-нибудь другого? В мире есть нечто большее, чем договорённости тёмных семей.
Адалин посмотрела на часы на столе, но упрямые стрелки были в сговоре с матерью и не торопились ко времени отъезда. Из трёх часов оставалось два с половиной.
– Нечто большее… – иронично повторила Изабель. – Это ты про влюблённость или страсть?
– Я про выбор, – подчеркнула Адалин.
Если Венсенн и был в чем-то виноват, только в том, что до отношений с ним Адалин даже не задумывалась, чего вообще хочет от своей жизни. Просто по инерции становилась той, кого хотел вылепить из неё отец, и не думала, насколько правильно или неправильно, например, выходить замуж за человека, которого не знаешь. Которого ни разу не встречала даже на приёме. Долгая помолвка повисла между ними, как старые родственные узы. И роман с Венсенном только подчеркнул всю абсурдность ситуации.
Адалин не знала, любит ли его. Она приняла кольцо, но не была уверена, что скажет «да».
Да и ни к чему устраивать третий скандал на неделе. Она неосознанно прикоснулась к груди – там, под тканью платья, на цепочке висел перстень с рубином, скрытый от родителей.
– Не пойми меня неправильно, мама. Я хочу семью и оставаться леди. Я не собираюсь сбегать из дома нетопырей в Пустошах ловить и приобретать скандальную репутацию. Но я хочу сама решить, как и с кем прожить свою жизнь.
Изабель, как отличный эмпат, знала, когда отступить. Тем более, ей тоже когда-то было двадцать два. Правда, никогда не хватало смелости перечить традициям. Дочь всё же пошла не в неё. Несгибаемая гордячка, как и отец, даже гимназия не перевоспитала, лишь усугубив эту черту. Высокородные малолетние гарпии изводили друг друга, как беспризорные бандитки, дрались и кусались, и Адалин не давала себя в обиду.
– Но ты ведь знаешь, что можешь передумать в любой момент?
– Не передумаю.
– А если захочется передумать?
– Просто вспомню о том, как обрадуется папа, и останусь до конца. Может, даже на каникулы не приеду. Почаще посылай мне письма о том, как он ждёт моего возвращения, чтобы я не забывала.
Изабель рассмеялась. Действительно веский повод. Ничто не сравнится со злорадством Дамьена. Так что без диплома дочери домой лучше не возвращаться. Да и слухи о слабости наследницы разойдутся по всей Империи. Заварила кашу и не расхлёбывает с улыбкой победительницы – отвратительный скандал.
