«Смени координаты!»
Не слишком четкое указание, но картина Галактики начала медленно, постепенно изменяться – компьютер был послушен разуму и воле Тревайза.
Галактика поворачивалась, раскручивалась, как гигантская улитка, извилистые полосы черноты чередовались с узлами и нитями различной степени яркости. Центральный участок по-прежнему был виден нечетко.
Пелорат спросил:
– Но… как компьютер может видеть Галактику отсюда так, будто мы находимся совсем в другом месте, которое, насколько я могу судить, не меньше чем в пятидесяти парсеках от нас? Прости меня, пожалуйста, дружочек, – добавил он извиняющимся шепотом, – что я тебя про это спрашиваю. Ведь я ничего в этом не понимаю.
Тревайз ответил:
– Не переживай и не извиняйся. Я об этом компьютере знаю ненамного больше тебя. Но даже гораздо менее сложный, маленький компьютер способен менять проекцию и показывать Галактику в разных ракурсах, начиная с изображения, помогающего нам ощутить ее реальное положение, то есть соответствующее реальному положению компьютера и корабля в пространстве. Конечно, когда такой компьютер дает изображение, он использует только начальный объем информации; и когда даешь увеличение, видишь крупные участки затемнения, всякие провалы, но в данном случае…
– Да?
– В данном случае изображение просто потрясающее! Видимо, наш компьютер владеет полной картой Галактики и способен показывать ее в любой проекции с одинаковой легкостью без потерь в изображении.
– Полная карта Галактики… но что это значит, дружочек?
– Координаты каждой звезды в пространстве – все это в памяти компьютера.
– Каждой звезды?
Похоже, Пелорат был просто-таки сражен этим заявлением Тревайза.
– Ну, может быть, не всех трехсот миллиардов. Но наверняка он имеет сведения обо всех звездах, освещающих населенные миры, обо всех звездах спектрального класса К и ярче. А это означает как минимум семьдесят пять миллиардов.
– Он знает каждую звезду, освещающую населенные миры?
– Боюсь ошибиться. Может, и не каждую. Но послушай: уже во времена Гэри Селдона было известно двадцать пять миллионов обитаемых миров – звучит внушительно, но это значит – одна звезда из каждых двенадцати тысяч. Прошло пять веков после кончины Селдона, и распад Империи не препятствовал дальнейшей колонизации Галактики. Мне лично кажется, что ей даже способствовал. До сих пор в Галактике есть куда податься – масса пригодных для обитания планет, где-то около тридцати миллионов. Так что очень может быть, что даже в Академии учтены не все новозаселенные миры.
– Ну а древние? Те, что заселены давно? Эти-то, наверное, должны быть учтены все без исключения?
– Думаю, да. Гарантировать, конечно, не могу, но сильно удивлюсь, если окажется, что в памяти компьютера отсутствует хоть одна из давно населенных систем. А теперь… давай-ка я попробую показать тебе еще кое-что, если, конечно, слажу с компьютером.
Руки Тревайза немного напряглись, ему показалось, что они глубже погрузились в крышку стола. Наверное, вовсе и не надо было напрягать мышцы, достаточно было просто более четко и определенно сформулировать указание.
«Терминус», – была его мысль. В ответ на нее на самом краю спирали зажглась красноватая точка.
– Это наше солнце, – объяснил он, сам удивленный до предела. – Звезда, вокруг которой обращается Терминус.
– Ах! – восхищенно выдохнул Пелорат.
Но тут же в густом скоплении звезд в самом сердце Галактики ожила яркая желтая точка, чуть сбоку от ядра, чуть ближе к тому краю спирали, где находился Терминус.
