– Хоть наушники бы надел, – проворчал Флорентин и тут же угодил носком туфли в ямку. Светка даже под артефактом заерзала на плече и попыталась укусить похитителя. Характер такой, что поделать.
Уборщик неодобрительно покосился на инспектора.
– И зачем ты ее принес? У нас что, своего мусора мало?
– За надом, – огрызнулся Флорентин. Оглядевшись наскоро, обнаружил, что ректорская башня все еще продолжала дымить. – Куда можно ее временно сгрудить? Перестройка организма уже началась, но лучше ее пока не выпускать, случались, так сказать, эксцессы.
– В карцер, – отмахнулся Сорамару.
– Соглашусь.
Уборщик потерял к нему интерес, прибавил громкости и вернулся к работе, от которой, мягко говоря, все равно не было толку, и сметаемый им песок просто исчезал на дне ям. Так он будет мести еще неделю.
Инспектор пошагал в сторону тюрьмы. Это место ему было хорошо знакомо. Не очень уютно, промозгло, но Свете Терёхиной сейчас именно такое и требовалось. Это как лечение желудочной болезни – холод, голод и покой. Посидит денечек в одиночке, мозги на место и встанут.
Над головой со зловещим карканьем пронесся Петя, но в этот раз сделал вид, что не заметил посетителя. Два бочонка пива еще были весомым аргументом.
Тюрьма встретила его звяканьем цепей, вздохами и шуршанием. Никто ее не охранял – все знали, если Миллхаус за что-то посадил под замок, лучше отсидеть, пока он не утихомирится, иначе хуже будет. Иногда камеры даже не запирали, и у наказанных хватало здравого смысла не рыпаться и не наживать себе еще больше проблем.
А вот Свету запереть следовало, да понадежнее.
Об этом он думал, пока пробирался по узкому коридору, стараясь не обтирать Светкой каменную кладку. И вдруг отшатнулся: прямо перед ним кто-то возник. Выглядел этот кто-то как клоун в балахоне и вызвал скорее недоумение, чем испуг. Только вот вышел из стены – и в стену же ушел, помахав на прощание красным дырявым носком.
– Галлюцинации? – сам у себя спросил Флорентин, но профессиональная чуйка говорила, что здесь все не так, как кажется.
Сгрузив Светку в ближайшую комнату, он запер дверь и с удовольствием потянулся. Рука с носком высунулась из коридора и поманила его, будто платочком. Флорентин не растерялся, хотя прежде его так заманивали разве что кружевными трусиками.
Разумеется, галлюцинация не дожидалась его за поворотом, но инспектор не стал отчаиваться и пошел по новому коридору, насвистывая под нос прилипшую после бала песенку.
– Жили у бабули два веселых гу… ля!
За очередным поворотом Флорентин приложился лбом о низкую притолоку и выругался.
– Новый клиент нашей гостиницы? – прозвучавший следом голос был знаком. – Или снова иллюзия?
– Для иллюзии слишком хорошо ругается, – хохотнул второй, не менее знакомый голос.
– Надоели! Заткнитесь, дайте поспать, – недовольный женский тоже слегка отдавался узнаванием. Флорентин стоял в темном закутке с двумя запертыми дверьми с металлическими решетками на крохотных окошках.
Загрохотало, и кто-то из заключенных прижался лицом к одному из них.
– Инспектор! – воскликнул Морис Фрей с неподдельной радостью. – Вы ж наш благодетель! Вытащите нас!
– Тс, дурачина, мы же от него прятались, – зашипела девушка, очевидно, Мия О’Ши.
– Не хочу прятаться в карцере, хочу нормальные условия содержания, – прохныкал кто-то из глубины камеры. – И есть хочу.
Флорентин довольно ухмыльнулся.
– На ловца и зверь бежит. За что вас, родненьких, сюда посадили? Не за оскорбление ли чести и достоинства? Или за кражу подносов? А может, за открытие несанкционированного портала?
