— Не студенты, — нахмурился Оллэйстар, — совсем нет. Я не сказал Гарригану всего, но что-то противозаконное здесь точно происходит.
Снова интриги?
— Тогда как раз он должен узнать об этом первым, это его академия.
— Да, но ему не хватит ни смелости признаться, ни сил всё это прекратить. — Покачал головой Оллэйстар. — Заклинание, которым заперли вас с лиеррой очень специфичное. Его невозможно перепутать с любым другим уже потому, что оно в некотором роде фамильное.
— Так найдите эту фамилию и всё выясните, раз вам так интересно. — Тем более что у меня есть дела поважнее, чем копаться в очередных имперских заговорах.
— В этом и сложность, заклинание принадлежало Джакобо Эвилонбергу, — помрачнел он, — советнику императора и…
— Я знаю, Аурелия рассказывала. — Просто не смог сдержаться, но, казалось, Оллэйстару глубоко безразлична наша прошлая переписка. — Но Эвилонберга казнили.
— Его — да, но у Джакобо остался сын. Незаконнорождённый, однако, впитавший в себя характер и отношение отца к власти. Ищейки отпустили его, на тот момент не нашлось доказательств его причастности к делам советника, а сейчас… — Оллэйстар многозначительно замолчал.
— А сейчас вы не можете его найти.
И эти маги раскрыли заговор против императора? Как, если умнее их поступков разве что те, где ребёнка стихийников отдают в обычный детский приют.
— Не можем, — кивнул он. — И я уверен, что он собирает армию в самом незащищённом месте империи.
— Здесь, — мрачно закончил я и едва сдержал ругательство.
___
Таер* — обращение к магу без титула. У деда Рика Исгарда титула нет, так как герцогом зовётся его сын и отец Рика.
10. Глава 10
— Какого шаргха, Арек! — вызверился я, стоило только сесть за наш стол.
Оллэйстар на обед не остался, но видели его многие. И ещё больше решило, что он приехал сюда не по просьбе Оттельберга и своим делам, а для того, чтобы присмотреться к стихийникам. Как же, оскант ведь. А ректору академии, конечно, больше нечем заняться, кроме как лично выбирать, кто достоин вернуться к нормальной жизни, а кто нет.
Наивные и глупые, как я и говорил.
— Что?..
Ну, конечно. Бедный преподаватель основ самопознания подавился чаем и начал надсадно кашлять. Сипя, он потянулся за салфеткой, сбросил бокал и снова раскашлялся. Беда бедовая.
— Как ты дожил до… сколько тебе? — покачал я головой.
— Что? — сиплым шёпотом.
— Лет тебе сколько? — Арек уставился на меня бессмысленными бараньими глазами. — Лет. От рождения и до сегодня. Ты издеваешься, что ли?
— А не надо так пугать, — прижав руку к груди, отозвался он. — Знаю я, сколько мне лет, тридцать девять. А ты со своими боевыми замашками уже вот где. — Он провёл ладонью по горлу.
Странно. То ли я уже того, и не замечаю, что пугаю окружающих, то ли Арек снова перенервничал.
— Объясни мне, почему соврал насчёт лиерры Киндерен и я пообещаю специально топать, только чтобы тебя не пугать.
— Соврал? — С кряхтением наклонившись, Арек поднял бокал и отставил на другой край стола. — Когда?
— Когда сказал, что с ней всё нормально.
Ситуация… напрягала. И даже не тем, что Аделин без сознания, со стихийниками такой силы это бывало. Происходящее в первую очередь беспокоило неизвестностью. Кто нас закрыл? Откуда у него заклинание Эвилонбергов? Для чего ему смерть моя или Аделин? Или ему нужны обе наши жизни?
Тьма вопросов без единого шаргхова ответа.
— И в чём я соврал? — мрачно отозвался Арек, салфеткой промокая мокрые пятна на рубашке. — После такого стихийного всплеска не то, что обморок, смерть была бы нормальным явлением.
