Никогда прежде – даже в поместье Мак-Моров – я не чувствовала себя настолько беззащитной. И собственное бессилие злило. Оно полыхало в груди холодным огнем, ощущалось щекоткой под ребрами и покалыванием на кончиках пальцев. Мне хотелось защититься, хотелось воззвать к справедливости и заставить изумрудных лернат понести наказание… только я не представляла, как это сделать.
– Я доложу о случившемся директору Мак-Фордин, и уже она назначит тебе наказание, – пыхтела, будто закипающий чайник, Мерула. – А теперь вон с моей кухни! И появляться здесь больше не смей!
Подгоняемая криками кухаря и гадкими улыбочками лернат, я вышла в трапезную. Огляделась, желая увериться, что никто не видел столь унизительной сцены, и спешно – едва ли не бегом – покинула помещение. Однако уйти далеко не получилось.
Я миновала всего два коридора и одну галерею, как из-за поворота возник Арден и преградил мне дорогу.
– Привет, молчунья, – улыбнулся он.
Я же мысленно застонала. Встреча с наследником Шантаров – последнее, чего бы мне сейчас хотелось. По правде сказать, я бы предпочла, чтобы он держался от меня как можно дальше. Но, судя по всему, разбуженному интересу Арден мог противостоять не лучше, чем я – светлым порывам. Мы оба были заложниками наших сущностей.
– Яркой вам луны, артиэлл, – произнесла я, заставляя собственный голос звучать почтительно. Забывать о разнице наших статусов опасно: в академии он артиэлл, я – всего лишь сэла.
Арден неодобрительно прищурился и сократил между нами расстояние. Причем настолько, что, заметь нас кто со стороны, сплетен о любовной связи между нефритом и халцедоном не избежать. Вот только во взгляде колдуна не было страсти – скорее, болезненный интерес, иссушающая нужда. И это пугало даже сильнее.
– Каково это? – выдохнул он, шевеля дыханием мои волосы. – Каково притворяться, будто ты ниже меня по статусу?
Грудь сковало льдом страха, перед глазами поплыло, но внешне я не дрогнула – знала это, чувствовала застывшую на лице маску холодной сдержанности.
– Твои руки, твоя осанка, твоя манера держаться… слишком много в тебе от артиэллы, чтобы ошибиться. Так кто же ты?
– Кажется, еще вчера вы желали самостоятельно найти ответ на этот вопрос, – я позволила себе ничего не значащую улыбку, пустую и отстраненную.
Всего лишь приличествующее ситуации поведение, но взгляд Ардена зацепился за нее, задержался на моих губах дольше, чем того дозволяют правила.
– Даже твоя улыбка идеально выверена, – произнес он. – Я вижу каждую эмоцию, которую ты хочешь передать. Они слишком чистые. Нет смазанности, нет жеманства, нет чрезмерной манерности. Каждое движение отточено настолько, что становится естественным. Такое возможно только в древних родах. Но ты халцедон… Халцедон из древнего рода. Пятно на чести семьи.
Последние слова задели, и я едва сдержалась, чтобы не отвернуться. Но сейчас это было бы непростительной ошибкой. Он смотрит. Ждет. Ловит каждую эмоцию. И я не могу попасться так глупо – я не проиграю.
– В тебе столько выдержки, – Арден наконец отвел взгляд от моих губ и посмотрел в глаза. – Если бы ты была нефритом, ты стала бы драгоценностью, украшением рода. Могла бы возвысить его, наделить еще большими влиянием и силой.
Каждая фраза ранила иглой. Тонкой, острой, длинной – она проникала под кожу и оставляла после себя кровоподтеки. Вот только не на моем теле – на моей душе.
