Я сперва удивлялась, где он берет инструменты, пока не застала его вырезающим карточки из картона. Вместо пальцев на правой руке были лезвия, как у ножниц. Жутковатое зрелище, если честно. Теперь стало понятно, чем он прибивал гвозди и отпиливал деревяшки.
Наверное, Рас помнил, что мне были неприятны его фокусы за чаепитием, поэтому ничего не чинил при мне.
Заметив меня, парень немедленно привел руку в нормальный вид. Смущенно отвел взгляд.
– Прости, не думал, что ты так рано придешь.
– Не за что извиняться, – я подошла поближе и тронула его за рукав. – По-моему, это даже прикольно.
Его ладонь покрылась металлом, как перчаткой.
– Хочешь, тебе так сделаю?
– Нет, спасибо, – я отстранилась. И руки за спину убрала.
– Да шучу, я так еще не умею, – улыбнулся Рас. – Превращения в неодушевленные предметы только на втором курсе проходят.
– Но у тебя же как-то получается.
Рука Раса стала нормальной.
– Это у меня предрасположенность такая, свои руки в железо превращать. Дар, можно сказать. Я думаю, именно из-за него у меня больше дней Нестабильности, чем у других. У всех уже один день в месяц, а у меня два.
Вот оно что, а я думала, все так умеют. Мальчишки наверняка завидуют. Только плата за такой дар оказалась великовата.
– Давно это у тебя?
– С тринадцати лет, зато сразу стало понятно, в какой магической академии буду учиться.
Я понимающе кивнула.
Маришка уже говорила мне, что даже у детей волшебников магия проявляется только с подросткового возраста. Лет до шестнадцати-семнадцати определяется ведущий тип магии, чтобы юные маги могли успешно его развивать в соответствующей школе.
У «нашей» троицы ярко выражен дар метаморфов, магов-перевертышей. Преобразовывать себя и все вокруг у «нас» в крови.
– Можешь не скрывать от меня свои руки-ножницы, – сказала я. – Переживу. Ты же мой друг.
Мне показалось, что в серых глазах Раса блеснул крохотный огонек.
– Рад это слышать.
Несколько дней назад я сама рвалась в деканат, но, когда меня реально туда вызвали, мне стало не по себе.
Что я еще натворила? А может, за Ольгой какой-то грешок остался?
– Не волнуйся раньше времени, все хорошо, – успокаивала меня Маришка.
Деканат основного отделения находился на втором этаже в самом начале правого крыла, так что добрались мы до него быстрее, чем мне хотелось.
Маришка заглянула в приоткрытую дверь.
– Порядок. Там только Аделина, – она подмигнула мне. Сегодня ее глаза были небесно-голубыми. – Заходим.
На первый взгляд показалось, что кактусы заполонили все пространство. Они на самом деле занимали немало места: широкий подоконник, напольную подставку для цветов и пару полочек, прибитых к стене специально для зеленых питомцев. У каждого, несмотря на количество и размер колючек, были налеплены глазки, а некоторые щеголяли еще и разноцветными шариками-носиками. На этом их антропоморфность не заканчивалась. На кактусах красовались бантики, парички и разнообразные шапочки. А надписи на горшках заявляли всему миру, что у этих растений есть имена. Например, самого большого кактуса звали Боська, а его соседку, кокеточку в пляжной шляпке, – Магнолия.
Помимо столь эксцентричных элементов декора меня ввел в заблуждение густой запах роз и корицы. Я подумала, что по углам кабинета стоят ароматические свечи, но ошиблась: амбре издавала синяя кружка, из которой на ниточке свисал яркий ярлычок.
Сама секретарша оказалась совсем не страшной. За столом сидела молоденькая женщина, чуть старше нас, в кремовой блузке с маленькой блестящей брошью. Ее светлые волосы были собраны в аккуратный пучок, открывая милое лицо сердечком с умеренным макияжем.
