– Ну же, – пробормотала я и вдавила педаль газа, предпринимая еще одну попытку. – Давай, давай…
Наконец двигатель чихнул и медленно заурчал.
Я испустила тяжелый вздох и потянулась к дверце, бросив взгляд на дом.
Входная дверь стояла открытой.
– Какого хрена ты творишь? – взревел Бак, появляясь сбоку от машины. Его огромная ручища ухватилась за край дверцы. – Пытаешься украсть мой грузовик, тупой…
Он потянулся, чтобы схватить меня другой рукой, покрытой шрамами.
Этот старый болван отмутузит меня без зазрения совести.
Меня охватил ужас, и я стала действовать не задумываясь.
С силой ткнула пальцами в его крохотные медвежьи глазки, а потом врезала кулаком по горлу. Не дожидаясь ответной реакции, отпихнула тянущуюся за мной руку, и мужчина со сдавленным криком повалился назад.
Я резко выжала сцепление и вдавила педаль газа в пол.
Грузовик кашлянул, фыркнул, но медленно покатил вперед.
– Ах ты мерзкий поганец, вор! – прохрипел Бак и, держа один глаз закрытым, снова бросился на меня. Из-за возраста и продолжительного пьянства его рефлексы работали заторможенно. Тем не менее он не собирался сдаваться. Как и я.
Я вильнула в сторону и вырвала руку. Его длинные ногти процарапали мою кожу, оставив глубокие раны. Грузовик дернулся вперед, отчего дверца захлопнулась и зажала руку Бака.
Он замычал от боли, тогда я повернула грузовик вправо, и его отшвырнуло от двери. Он ударился локтем о крыло автомобиля и грузно упал. Я вывернула руль, направив машину в противоположную сторону, и выскочила на дорогу. Тело Бака покатилось по земле в облаках пыли и разлетающегося гравия.
– Так тебе и надо, – пробурчала я, оставляя его позади.
Уверена, у него не возникнет сомнений в том, кто украл грузовик. Слава богу, близнецы умели обращаться с ружьем. У меня оставалось меньше сорока восьми часов, а потому мне было некогда прохлаждаться за решеткой.
Крепко вцепившись в руль старой колымаги Бака, я пыталась удержать эту груду хлама от падения в кювет на крутом повороте при въезде на магистраль. Она, по всей видимости, еще не окончательно заросла паутиной, а ведь у Бака никогда не хватало денег на бензин. А вот гидроусилитель руля полностью износился.
Тормоза визжали точно две свиньи, застрявшие в капкане, да и поворотники наверняка не работали, судя по тому, сколько раз мне сигналили при моей попытке перестроиться на соседнюю полосу. Но все равно это было лучше, чем идти пешком.
Последний поворот руля – и вот я выехала на шоссе.
– Ее невозможно удержать на месте так же, как и Колокольчик, – проворчала я, с трудом переключаясь на повышенную передачу.
Поставила ногу на педаль газа и вдавила ее в пол, напрасно пытаясь развить скорость, приемлемую для езды по магистрали. Тут кабина грузовика затряслась, загремела, и в следующую секунду то, что оставалось от глушителя, проскрежетав по бетону, с грохотом отвалилось – черт возьми, отвалилось! При падении на дорогу поднялся сноп искр, яркой вспышкой отразившийся в боковом зеркале.
Убедившись, что в ближайшее время больше ничего не собиралось отваливаться, я все-таки опустила окно. Ворвавшийся в салон свежий воздух постепенно выветривал запах старья и прокисшего пива. Глубокий вдох, выдох – и мой пульс замедлился. Наконец я направлялась на Отборочные испытания, и у меня даже оставалось время. Оказавшись на месте, я смогу убедить их, что Билли никогда им не подходил. Что он ужасно справился бы с… с тем, чего они от него хотели.
