– Зря вы затеялись, – пробормотала побледневшая вдруг Эмма, забирая книгу. Кора записывала что-то в блокнот.
– Никому не говори!
– И не собиралась!
– Ты прелесть!
Эмма фыркнула, выходя из ванной комнаты. Кора же отложила блокнот и откинулась на бортик, глядя в потолок. Если Аконит вкладывает в цветок смысл, то он оставляет его для предупреждения. Кого? Других жертв? Но как они поймут послание? Есть ли связь?
Раздумья так поглотили Кору, что даже в гостях у сестры она села подальше, чтобы никто не отвлекал ее от газет. Мама тем временем прекрасно справлялась одна с округлившимся животом старшей дочери.
– Когда у тебя появится племянник или племянница, даже не вздумай приходить сюда с газетой, – предупредила сестра, когда к чаю принесли десерт, и Кора вернулась на диванчик.
– Линда, я смогу читать их и с моей драгоценной племянницей. Ну или племянником. И в целом научу их читать.
– Чтобы они потом в одиночестве коротали дни в библиотеке? Нет, не стоит, – чванно ответила сестра, заправляя изящно завитый черный локон за ухо.
– Я не одинока, – надулась Кора обиженно.
– Да брось, у тебя и друзей-то настоящих нет.
– Белинда!
– Корнелия! Хочешь сказать, я слепая? После Гилберта ты ни с кем и не друж…
Кора вскочила, схватив чашку, и вернулась к креслу. Вот и навестила сестру!
Мама что-то зашептала Линде, та только пожала плечами и едва слышно произнесла:
– Я не виновата, что она одержима им с детства.
Кора закусила губу, сдерживая слезы. Никаких извинений не последовало, но она уже и не ждала их, переписывая в блокнот даты, когда жертвы Аконита предстали перед миром.
Пробраться в отдел полиции оказалось несложно, хотя Кора предполагала, что о ней уже доложили и распорядились не пускать. Но дежуривший сержант Рассел приветливо улыбнулся и рассыпался в благодарностях, стоило протянуть ему коробку с пончиками. Вторую такую же Кора несла в кабинет дядюшки Криса. Сладости служили извинениями за доставленные неудобства и своего рода символической платой за (хотя бы) короткую беседу.
Нужная дверь была открыта, а из комнаты вместе с голосами медленно выплывали плотные клубы сигаретного дыма.
– …сколько раз повторять?
– Я открыл окно!
– Форточку! Пассивное курение хуже настоящего, а я травиться не собираюсь!
Кора осторожно заглянула в кабинет. Дядюшка Крис с незажженной сигаретой во рту сидел на своем месте, а Максимилиан стоял в центре кабинета, подбоченившись и грозно сдвинув брови. Его уложенные волосы растрепались, жилетка задралась. Раскрытое окно едва слышно поскрипывало на ветру.
– Здравствуйте, – перебила надвигающуюся ссору Кора. Она, будто защищаясь, сразу повыше подняла коробку с пончиками и смущенно улыбнулась. – Извините за вчерашнее… Мне очень жаль!
– Бельчонок! – Кристофер поднялся, бросая сигарету куда-то в ящик. – Как дела?
– Нет! Ее тут не должно быть! – Максимилиан преградил напарнику путь. – Нам и так вчера из-за нее чуть не влетело!
– Но не влетело же.
– Инспектор Уорд, – Кора положила ладонь на его плечо, и он вздрогнул, слегка повернувшись. – Я понимаю, что мой неуместный поступок едва не обернулся для вас неприятностями. Мне очень стыдно за это. Я так хотела поучаствовать в каком-нибудь серьезном деле… Простите мне мое безрассудство.
Максимилиан густо покраснел, отвернулся и, прочистив горло, кивнул:
– Я принимаю ваши извинения, мисс Нортвуд, но я должен попросить вас уйти.
