Ал-Гебра - страница 4

– Какие бесы? Ты что, поди с ума сошел? Черти ему всякие мерещатся, или напился до горячки, – возразил я.

– Может и так, но все одно жутко. Может, самогонки? У меня там запрятано.

Я согласился. Серега достал из чемодана под кроватью бутылку деревенского самогона. У меня оставалась с ужина вареная картошка. Порывшись в съестных запасах, я нашел ещё большую луковицу, которая также сгодилась в качестве закуски, разлил по кружкам самогон, в полном молчании мы выпили. Каждый был погружен в свои мысли. Плотников, видимо, думал о человеке, который себя сжёг, я же о Виктории Игоревне. На следующий день стало известно, что человек, совершивший акт самосожжения, не был ни сумасшедшим, ни сектантом, а одним из значимых людей в городе. Это был некий Крестов, который являлся директором спиртзавода, и облил он себя спиртом, а не бензином, как решил Плотников. Вчера у него родился второй ребенок, и говорили, что он был счастлив по этому поводу и ехал с роддома домой, чтобы обрадовать своих родителей.

Алгебра была последней парой, Виктория Игоревна, войдя в аудиторию, объявила, кто хочет, может идти домой, только без шума и очень тихо, остальные пусть сидят и занимаются своими делами, но без галдежа. Осталось человек пять, среди них я. У меня не было никакого желания идти в общагу, где меня мог поджидать Бес со своими дружками. Осталась Ирка, у которой было свидание после пар. Вид у Виктории Игоревны был уставший, она села за свой стол и о чем-то задумалась.

– Виктория Игоревна, вам нездоровится? – спросила её староста Ленка Мальцева.

– Всё хорошо, Лена, я просто не выспалась.

– У неё есть парень – шепнула мне на ухо Ирка.

– С чего ты взяла – спросил я её, ощутив, внутреннее беспокойство.

– Когда я провожу ночь с парнем, особенно новым, я тоже потом квелая целый день,– с видом знатока ответила она.

Я понял, что во мне закипела ревность.

– Кстати, ты слышал, что произошло с Виктором Крестовым? – уже не шепча, спросила она.

– Да. Это несправедливо.

– Причем тут справедливость?

– Как причем? У него жена только родила, он директор завода, член КПСС, награды у него есть, и он, кстати, ребёнка утопающего спас. А тут раз, и сгорел. Несправедливо.

– А по мне, так он не просто себя сжёг, видимо грешок за ним какой-то – возразила Ирка.

– Все-то ты в людях плохое хочешь найти. В партию бы его не приняли, если что плохое за ним числилось, – возразил я.

– У меня опыта побольше, чем у твоей партии. Бывает, начинаешь с парнем встречаться, он весь такой джентльмен, культурный, а как своё получит, в раз меняется, начинает из него такое вылазить, что офигеваешь, где он в себе это хранил в таком количестве. И все «суси-пуси» куда-то деваются, и понимание как след простыл. Так и охота иной раз врезать чем-то тяжёлым по башке, пока спит да слюни на подушку пускает после того, как своего добился! – Ирка со злостью стукнула ладонью по парте.

– Зачем сразу по башке? Ты поговорить не пробовала? Может, у вас недопонимание, объясни, что тебе надо, и он поймет, что не прав.

Я затылком почувствовал взгляд и понял, что Виктория Игоревна слушает наш разговор. Это меня смутило, я замолк и уткнулся в учебник, а Ирка начала рисовать в тетради прекрасного принца. Пара закончилось, и все разошлись. С окна второго этажа был виден вход в общежитие. Да, меня там явно караулили. Я решил переждать в технаре, и сел на стул в вестибюле, надеясь, что бесовской компании скоро надоест подпирать стенки общаги, и они уйдут восвояси. Вскоре меня одолела дрёма.