Алаид - страница 20

Но Ому мой вопрос не смутил. По крайней мере вида она не подала.

– На самом деле мы не знаем. Все произошло внезапно. Но ему было уже почти двадцать весен, так что никто препятствовать не стал. Тем более, что там он охотится и снабжает нас запасами мяса на зиму. Он не перестает о нас заботиться, хоть и не рядом каждый день, – грусть в ее голосе подсказала, что она очень тоскует по брату.

–Только не спрашивайте его об этом при встрече, он не любит разговоров на эту тему, – поспешно попросила нас она.

Мы с Бруном дружно кивнули, показывая, что на нас можно положиться.

– А у вас есть еще братья или сестры? – бросая взгляд через плечо на младших, спросила Ома.

– О, нам и этих скандалистов хватает! – Брун демонстративно закатил глаза, глядя на брата. Вижу, что Бланка с Граном уже снова начали препираться, а Юрн, идущий между ними с улыбкой переводит взгляд на новых друзей. Кажется, он уже раскусил, в какую компанию попал.

– У вас всех очень красивые маски. И вам они очень подходят, – сделала нам комплимент Ома. – Бланка так вообще вылитая лисичка!

– Спасибо, – сухо поблагодарили мы, осторожно переглянувшись. Знала бы она, как недалека от истины.

За разговором мы не заметили, как добрались до западной части площади, где стояли несколько длинных столов с угощениями. Мы направились прямиком туда, чтобы выставить свои сладости и угоститься другими.

Чего тут только не было: сдобные булочки с посыпкой, витые маковые кренделя, хрустящее печенье, ягодные пироги, расписные пряники, леденцы и молочные конфеты. Конечно, не у всех на столах такие вкусности бывали даже раз в месяц, но к празднику Самой Длинной Ночи, люди сберегали лучшее, чтобы поделиться с другими. Щедрость делает людей добрее, а доброта разгоняет тьму. Считается, что именно из-за щедрости людей Ночь сегодня отступит и станет короче.

Выставив свое угощение, мы прошлись между рядами, присматриваясь, чем бы угоститься. Гран, Юрн и Бланка зависли над тарелками, сестра выбрала себе леденец на палочке в форме солнца, а мальчики взяли по мягкой молочной конфете с орехами. Я же рассматривала песочное печенье с ореховой посыпкой, которое так любит Брун, решая какое взять: в форме листа дуба или клевера. Но тут до меня донеслись слова, которые меня озадачили. Верно меня стал доводить слух!

– Ома, позволь я выберу для тебя угощение, а ты для меня и проверим, угадали ли мы предпочтения друг друга.

Моя рука повисла в воздухе на пол пути к тарелке и бессильно упала. Я не поверила своим ушам. Это же наша игра! Наша с Бруном. Мы с детства в нее играем. Он выбирает самое лучшее лакомство для меня, а я для него. И мы всегда угадываем, потому что мы друзья и знаем друг друга, как никто другой.

– Я боюсь, что обязательно ошибусь, – засомневалась Ома. Я разрывалась между внезапно накрывшим меня разочарованием и… гневом. Но надо отдать ей должное, в ее голосе не было кокетства, но от этого мне было не легче.

– Да брось, Ома, это же просто игра, – нарочито безразлично ответил Брун.

Мне хотелось закричать, что никакая это не «просто» игра! Это наш ритуал, только наш! Откуда она вообще взялась сейчас? Но вместо крика, я с усилием нацепила на лицо безразличие и незаметно отошла подальше, чтобы не видеть, как друг выбирает самое аппетитное угощение для Омы, на месте которой должна была быть я.

Я всегда считала наше общее будущее с Бруном такой же нерушимой истиной, как то, что утром родится солнце над Долиной, чтобы не случилось. Мы выросли вместе, всегда поддерживали друг друга. Он помогал мне пережить свою неполноценность, а я была рядом, в самый важный момент жизни Бруна – когда его тотем пробудился. Мы знаем друг друга лучше, чем кто бы то ни был. В конце концов, я думала, что также важна для него, как и он для меня! Я ведь… люблю его и он для меня все.