Алаид - страница 8

– Мирра, постой, – шептал он мне на ухо. Его голос тоже надломлен от боли. – Тебе не нужно туда ходить. Мирра, тебе не нужно…

Я продолжала молотить руками грудь друга и что-то кричать. Что это неправда, что я спасу его. Но силы постепенно оставляли меня и понимание необратимости случившегося уносило в темную бездну отчаяния. Я потеряла сознание.

Бланка потом сказала, что я провалялась в бреду три дня. Очнулась на своей постели дома. В ногах свернувшись калачиком спала сестра, а мама сидела рядом и гладила меня по голове. Глубокие тени, что залегли под ее глазами, говорили, что она провела без сна не одни сутки, но все же она улыбнулась, когда я открыла глаза.

– Дочка, милая! Ох, спасибо Праматери, ты очнулась! – мамина рука такая нежная и мягкая, что я снова прикрыла веки, чтобы раствориться в этом чувстве защищенности еще на пару мгновений. Но обрывки последних воспоминаний безжалостно вытеснили все в моей голове, снова наполняя рот горечью. Никого я не спасла. Я просто отсрочила неизбежное. Никчемная Мирра!

– Мы так волновались за тебя, – отец встал с резного кресла, а я с тоской отметила, что это кресло тоже из-под рук Вала. Отец заказал его в подарок для мамы пару лет назад, чтобы ей было удобно сидеть у очага, занятой вязанием. От наших разговоров встрепенулась сестра и с криками кинулась мне на шею, чуть не душа в объятиях, а затем спрыгнула и бросилась к дверям.

– Пойду скажу Бруну, что ты очнулась! – уже выбегая на улицу сообщила она.

Я попыталась ее остановить, но тело от долгого лежания перестало меня слушаться и голос осип. Мама только махнула ей вслед.

– Пусть бежит. Брун и правда места себе не находил, как принес тебя без сознания. Не отходил ни на шаг. Пришлось Шиппу волоком его утащить домой, а не то и спать бы остался тут же на коврике у твоей кровати, – с улыбкой рассказала Йора.

Я представила, как выволакивали из дома упирающего Бруна, и тоже улыбнулась. Уж я то знала, каким настырным он мог быть порой. Возможно, так проявлялись черты его тотема. Что бы там ни говорили, но мне казалось, что со временем человек перенимал некоторые повадки своего зверя. У кого-то сходства были более явные, у кого-то, как легкие тени. Хотя как я могла рассуждать об этом, если меня дар Источника обошел стороной?

Незаданные вопросы повисли в воздухе, но я решила не расстраивать и без того переволновавшихся из-за меня родителей и попросила просто принести мне гребень и зеркало, чтобы причесать растрепанные волосы, перед приходом друга. Отец с плохо скрываемой тревогой посмотрела на маму, но она решительно встала и подала мне свое небольшое зеркальце.

– Мирра, ты только не расстраивайся, – начал тихо отец.

Что я в нем должна увидеть, раз мой отец так взволнован?

А я видела в маленьком отражении свое привычно бледное лицо с может чуть более впалыми щеками и обычными серыми глазами, и не понимала, о чем он говорит. Но потом немного отодвинула зеркало дальше и заметила толстую, слегка вьющуюся прядь седых волос над правым виском. Я провела по ней рукой. Среди черных как вороньи перья волос, эта прядь была похожа на густой, стелющийся туман над рекой, убегающей вдаль.

– Как? – спросила я, касаясь ее рукой.

– Гуди говорит, что это последствия… пережитого горя. Прядь появилась в первую ночь, пока ты спала.

Первым моим порывом было убрать прядь за ухо, спрятав под волосами. Так будет меньше заметно. Но видя печаль на лицах родителей, я только выдавила для них ободряющую улыбку, будто ничего особого не произошло и резко поднялась с постели. Хватит валяться! И, кажется, даже услышала тихий вздох облегчения. Наверное, отца. Да и на самом деле, разве одна серебряная прядь может сравниться в той болью, что им уже пришлось пережить, подумала я, стоя на нетвердых ногах.