Алаказам, Питер! - страница 4

– Спасибо, – нерешительно улыбнулась Аля. Он просиял в ответ, цокнул каблуками ботинок, поклонился ещё раз и, выпрямляясь, задел локтем полки с конфетами, которые градом посыпались на пол.

– Excuse-moi, – застенчиво сказал мужчина, подошедшему продавцу, дрыщавому парнишке с недовольной гримасой. – Со мной это случается. Давайте я вам помогу, – толстячок принялся собирать разбросанные сладости.

Он делал это до того неуклюже, что, казалось, сейчас разворотит и остальные полки. Явно обеспокоенный такой вероятностью молодой человек сказал, что соберёт всё сам, и попросил мужчину пройти к кассе. Чувствуя свою причастность к случившемуся беспорядку, Аля осталась помочь.

Уложив все сникерсы по полкам и оплатив покупку, она вышла на улицу, где уже вовсю лил холодный дождь. Аля начала прикидывать, как бы ей быстрее добежать до крыши строительных конструкций и не вымокнуть, как перед ней открылась презабавная картина. Толстячок из магазина с бутылкой коньяка в одной руке и огромным зонтиком в другой прыгал между бесчисленными лужами, стараясь не намочить ботинки. Каждый раз он делал элегантный балетный прыжок, и каждый раз приземлялся на край мутной жижи, забрызгивая брюки ржавыми каплями. Он был похож на Карлсона, только вместо варенья у него был коньяк. «Грация кошки, ловкость картошки», – усмехнулась Аля, но улыбка быстро сошла с её лица, когда она осмотрела поле, через которое ей предстояло идти.

В Питере в ноябре иногда возникает особое чувство, когда ты красивый выходишь из дома, и во что бы то ни стало хочешь таким остаться, пока не доберёшься до места назначения. Поэтому сначала ты строишь из себя эдакого Супермарио, стараешься обойти все ловушки, расставленные погодой и коммунальными службами, но в какой-то момент просто сдаёшься и лишь угрюмо наблюдаешь, как слякоть и грязь облепляют твои ботинки, джинсы и душу. Ты горько вздыхаешь и идёшь наперекор непогоде, глядя только себе под ноги и не замечая никого вокруг, с единственной мыслью – лишь бы не провалиться в лужу, глубже, чем по щиколотку. В такие моменты тебе кажется, что люди и мир вокруг вовсе не существуют. Поэтому ты особо не ожидаешь, что толстяк с бутылкой коньяка, налетит на тебя всей своей массой, и ты окажешься посреди вязкого месива, покрытый строительной слизью, а твои надежды на уютный вечер с глинтвейном будут кровавыми реками расползаться у тебя под ногами.

– Вы с ума сошли? – Аля чуть не с кулаками набросилась на Карлсона, который лежал тут же в холодном киселе из воды, глины и вина. – Смотрите, куда идёте!

– Пардоньствую, – промямлил толстячок и опустил глаза. – Я очень неловок.

Виноватое лицо этого недотёпы заставил Алю смягчиться. Его зонт валялся в стороне, терзаемый порывами ветра, а шляпа напитывалась виноградными подтёками. Карлсон тяжело перекатился на спину, сел и ощупал бутылку под мышкой. Когда он убедился, что с ней всё в порядке, то его густые коричневые усы задрожали от радости.

Из-за дождя красные подтёки начали распространяться по земле, точно капилляры.

– У вас всё в порядке? Никто не ранен? – трое молодых ребят – два парня и девушка подошли к лежащим на земле.

– Нет, это просто вино разбилось, – сказала Аля и помотала головой на протянутую к ней руку. – Я вас испачкаю. Я лучше сама.

– Не бойтесь, королева, – цитировал Булгакова паренёк в косухе, который всё-таки взял Алю за локоть, чтобы помочь подняться, – кровь давно ушла в землю, и там, где она пролилась, уже давно растут … твою мать! Дашок, щемись! – с этими словами он бросил Алю, схватил за рукав свою подругу и попятил на себя.