Зал кинжалов сверкал как новогодняя елка. Я заметил на стене длинный римский кинжал. Он был старинным и очень красивым. Такой кинжал пожелал бы заполучить любой музей. Затем мой взгляд притянул изящный кинжал недавнего изготовления. Он состоял из трех идеально заточенных лезвий, тонких у окончания и соединенных между собой в центре, и немного закрученных против часовой стрелки. Рукоять была кевларовой, а гарда – круглой. Лезвие было чёрного цвета, а эфес обтянут темно-зеленой кожей. Я осмотрел кинжал. Безусловно он был впечатляющим и устрашающим. Но… Слишком современным. Такой кинжал было бы тяжело спрятать в накидке, хоть он был невероятно легким. Кроме того, «почерк» клинка оставлял бы чересчур специфические раны. Я поставил кинжал обратно в кронштейн.
Выбрав один дамасский клинок, я обходил зал, высматривая, ничего ли я не упустил. Я планировал выпросить Йовена выковать мне еще один похожий, чтобы кинжала было два. Вдруг в глаза мне ударил блик серебристого света. Это была шкатулка в стеклянном стеллаже. Ее отполированная защёлка засияла лунным светом, когда я прошел мимо нее. Не устояв перед соблазном, я решил посмотреть на шкатулку.
Шкатулка была из дерева, покрытая черной краской и украшенная завитками из серебряной проволоки. С трепетом души я открыл витрину и достал шкатулку. Дамасский кинжал я положил на пол, сам сел рядом с ним, сложив ноги по-арабски, и, положив шкатулку на колени, принялся рассматривать ее.
На шкатулке не обнаружилось никаких опознавательных знаков, указывавших на ее возраст или владельца. Она была продолговатой, как футляр для кларнета, отлично сохранившейся, хоть ее возраст мне не удалось определить. Шкатулка была не тяжелой. Замок не был заперт, и внутри я с удивлением обнаружил два кинжала. Они лежали вальтом и выглядели, как отражение друг друга. Кинжалы были с тонкими лезвиями, в середине был тонкий дол, а рукояти были округлыми и узорчатыми, как столовые приборы периода французского ренессанса. Кинжалы были полностью стальными, но отполированными так, что никакое серебро не шло в сравнение с ними. Кинжалы лежали на подушке из черного бархата.
Я достал и осмотрел один из клинков. Он был легким, сбалансированным, острым. Когда я положил кинжал обратно на подушку, то заметил, что она не плотно прилегает ко дну. Оказалось, что в шкатулке было двойное дно. На дне коробки была монограмма, буквы «Д. В.». Больше никаких обозначений не нашлось. Под подушкой из черного бархата, тёмного как сама пустота, я обнаружил письмо. Оно было пожелтевшим от времени, без подписей и адресатов. Письмо было запечатано красным сургучом, печать была в форме плодового дерева с пчелами. Я внимательно осмотрел письмо – его не вскрывали. Должно быть, оно лежит тут с того самого момента, как кинжалы изготовили и вложили в шкатулку. Я предположил, что эти кинжалы когда-то были подарены королю или его приближенному, и отправились в сокровищницу, как только их подарили, а затем они попали к алатисам в качестве трофея или знака преданности.
С нетерпением я распечатал письмо. Мне хватило ума аккуратно его открыть. Письмо состояло из трех листов, исписанных аккуратным каллиграфическим почерком. В конце письма стояла подпись: «Искренне верен вам, Д. В.».
– Кто бы мог быть этот «Д.В.»? – произнес я вслух, устремляя взор в потолок, пожал плечами, и принялся читать письмо.
