– В моей школе не все дети празднуют Рождество. Мама говорила, что это нормально. Мы католики, а есть не католики, которые празднуют другие праздники. И тоже получают подарки.
– Так сказала Рея?
– Ага.
Забавно было это слышать после всего, что она повидала и что я ей рассказал. Не то, чтобы я был против религии – в одно время она спасала жизни алатисам – просто я наделся, что моего сына обойдут все эти предрассудки и клише, особенно после правды, которую я осмелился рассказать его матери.
От размышлений меня оторвал Даррелл, теребивший мой рукав.
– … Хочу оленя. – уловил я обрывок его слов.
Осмотрев двор, прилично засыпанный снегом, несколько мгновений поразмыслив, я понял, что просит у меня сын.
– Помочь тебе слепить оленя из снега? – переспросил я.
– Ага. – Даррелл нахмурился, словно он повторил это, по меньшей мере, уже три раза.
– Без проблем. – улыбнулся я.
Мы лепили снеговиков, оленей и прочих зверей до тех пор, пока на улице не потемнело. От этого гирлянды, сиявшие на доме, разгорелись ещё ярче. А хлопья снега посыпали с неба ещё сильнее.
Рея вышла позвать нас в дом, но внезапно во мне проснулось детское озорство, и я подозвал ее к нам поближе. Она отмахнулась, что и так хорошо видит все, что мы с Дарреллом налепили из снега. Но сын подхватил мою мысль, и тоже стал настойчиво звать маму. Когда она подошла ближе, я потянул ее за руку и повалил в снег. Тут же на нее сверху плюхнулся сын, и они мигом превратились в копошащийся хохочущий снежный комок.
Услышав голос дяди Лиама, Даррелл тут же слез с матери и убежал в дом. А я, вместо того, чтобы помочь Рее встать, лег рядом с ней в снег. Щеки Реи раскраснелись на морозе. В ее голубых глазах отражалось мерцание новогодних огней, и я почувствовал, как вновь утопаю в океане чувств. Я наклонился и поцеловал ее. Она прижалась ко мне.
– Я тебя люблю. – внезапно прошептала она мне на ухо.
– И я тебя. – немного удивленно ответил я.
– Как тебе Лиам и его жена?
– Я понял, что рад, что не был знаком с твоей семьей. А они? Наверно ненавидят меня теперь, как твоя мать?
– Нет. Брат сказал, что ты "хороший парень", а Дженни сказала, что это лучше, чем забеременеть от "какого-то мужика на вечеринке".
– Не обижайся, но именно на вечеринке в клубе ты и познакомилась со мной.
Она усмехнулась.
– Идём ужинать.
Допрос прекратился, и весь ужин прошел спокойно. Когда Даррелл уснул на диване, обхватив руками подушку с праздничной ёлкой, я собрался уходить.
Рея вышла со мной на крыльцо, чтобы попрощаться. В руке она держала булавку с украшением на ней в виде веселого оленя. Я улыбнулся, увидев его, и Рея протянула мне булавку.
– Зачем? Ты ведь знаешь…
– Знаю. Но я живу в этом мире. А здесь правда иная. – ответила она, прикалывая оленя на манжету моей куртки.
– Спасибо, что порадовал сына.
– Я буду думать о вас.
Она усмехнулась.
– Я знаю.
Вновь наши губы соединились в поцелуе, и мне очень захотелось, чтобы в этом моменте время навсегда застыло. Все было неважно, когда она касалась моих губ своими. И вся Вселенная замирала, пока ее пальцы терялись в моих волосах.
– Возвращайся. Я буду ждать. – сказала она мне вслед, когда я почти скрылся в снежной метели.
