– Пока вы тут шутите, действительно одни швабры останутся! – заметил Фрэнк.
Рич мгновенно уселся на сиденье и закрыл двери. Все стали громко обсуждать дела на работе и все происшедшее за эту неделю. Музыку заглушали смех и веселые голоса. «Мазерати» быстро долетела по горящим дорогам на вечеринку в самый пафосный клуб города. Огромное трехэтажное здание оттенков ультрамарина и аквамарина, усыпанное огоньками, как бриллиантами, с посеребренными карнизами. У огромных железных дверей в виде космических врат толпилось море народа, разодетого и разукрашенного, желавшего попасть вовнутрь, очутиться хоть на мгновение на небесах среди элиты ночной жизни. Они были жалкими и смешными. Как только моя машина остановилась у самого входа в клуб, на нас сразу уставилась пара сотен глаз, стоявших в очереди на вход. Для них это было так: красная блестящая спортивная машина, в которой сидят ублюдки, выхватившие путевки в Рай. Их глаза мигом загорелись ненавистью и завистью, ведь они знали, что мы одни из тех, кому везде открыты двери. Винить их было не за что. Все хотели быть такими счастливчиками. Парни хотели такую же машину, девушек, на чьей талии лежит наша рука, одежду и все прочее. Они хотели нашу жизнь. Девушки желали быть с такими, как мы, хотя бы на одну ночь. Все излишки и нюансы моды…
К машине подошел охранник. Тучный шкаф, набитый мясом, одетый в дорогой черный костюм, в белоснежную рубашку, с блестящими запонками. Все, что надето на нем, – собственность клуба. Его жизнь – собственность клуба. Я опустил стекло, и он вежливо попросил меня проехать на парковку позади здания. Такие, как мы, для него – это persona grata. Его голос должен быть как можно слаще для нас и как можно ласковее. Если потребуется постелить свой пиджак перед нами в луже, поклониться или лечь в грязь, он сделает это. Он должен сделать все, чтобы мы оставили как можно больше денег в этом заведении и вернулись сюда еще не раз, чтобы ему заплатили его мизерную зарплату и он мог накормить своих детей.
Охранник, довольно приятный на вид, с неприятно-вежливым голосом показал нам дорогу, и мы проехали на парковку. Мы вышли из машины. В лицо ударил холодный воздух, который сразу же пробрался сквозь одежду и расползся по телу. Я чувствовал, как волоски на моем теле встают дыбом. На стоянке ярко горели лампочки. Черный, как смола, асфальт был равномерно разделен белоснежными яркими полосками, которые четко отделяли одно место от другого. Вокруг стояла тишина, будто это не ночной клуб, а обычный жилой дом в спальном районе. Не было слышно ни музыки, ни гула людей, толпящихся у входа, ни машин на дорогах, ни хохота и шума в помещении. Лишь по земле периодично пробегала волна басов от музыки, игравшей внутри. Эта волна проносилась по телу и разбегалась по всей площади стоянки, отражаясь перезвоном глухих ударов в бетонной ограде, отделявшей стоянку от остальных дворов. Над крышей квадратного здания клуба горело желто-красное зарево огней ночного города. Охранник подозвал нас и показал нам второй вход в клуб (для тех, кто не привык стоять в очереди).
Как только мы вошли в клуб, на нас обрушилась стена сигаретного дыма, шума, запаха алкоголя и холода от кондиционеров.
«Вот оно, начинается! – пронеслось у меня в голове. – Громкая ритмичная музыка, оголенные тела, страстно касающиеся друг друга в танце, капли пота, прохладные коктейли».
