В здании было 78 этажей и два лифта. Как только я увидел его, мое сердце дрогнуло: оно дышало историей и странностью, оно было печальным и величественным одновременно. Ему было более ста лет. Сверху донизу фасад здания украшали скульптуры и лепнина, оконные проемы верхних этажей были выполнены в форме арок с колоннами и узорами. Грозные титаны, закутанные в клочки материй, поддерживали небольшие открытые балконы. Верхушку здания венчали скульптурные композиции мифических чудищ – горгулий, мантикоров, грифонов и гарпий, сфинксов и мифологических героев, борющихся с ними, восседая на крылатых пегасах. Чудища будто карабкались на острую верхушку крыши здания, пытаясь его захватить, а греческие герои удерживали и сбрасывали их вниз, наблюдали за прохожими с крыши здания и заглядывали в окна, свисая на краю. Не каждый рискнул бы жить в таком здании. Выполненные в стиле неоготики серые стены с белоснежными фасадами внушали чувство ничтожности и угрюмости всего сущего.
На верхнем этаже было всего две квартиры. Та, которую мне показывали, была просторной и светлой. Большая квадратная кухня перетекала в гостиную с огромным балконом, который выходил на главную улицу. Далее располагались уютная спальня, широкая ванная и гардероб. Из окон открывался великолепный вид на город и соседние дома. К тому же здание находилось недалеко от места моей работы, и я мог бы добираться туда за короткое время. Меган – моя риелтор – сообщила мне, что бывший хозяин квартиры пожертвовал ее благотворительному фонду, который и выставил ее на продажу. Меган уже устала от меня и была бы рада более никогда мне не звонить и не видеть меня. Однако ее удерживала мысль об огромной комиссии за продажу квартиры. Пожалуй, с одной такой сделки она могла бы обеспечить себя всем необходимым на полгода, но, очевидно, жадность не знает границ. Несомненно, такая девушка, как она, не смогла бы довольствоваться малым. Ей были необходимы самая дорогая одежда, элегантные деловые костюмы, подчеркивающие ее шикарную фигуру, вытесанную самыми лучшими врачами-хирургами и тренерами, классические сумочки из крокодильей кожи или замши. Меган нуждалась в дорогой косметике, которая бы сохраняла ее красоту, в драгоценностях для подчеркивания статуса и самых модных мелочах, ужинах в фешенебельных ресторанах, отдыхе на самых модных курортах. Ради этого она каждый день моталась по городу на бездну встреч с дотошными покупателями, любезно улыбалась им и мечтала поскорее попасть домой и отдохнуть в одиночестве. Любезность и широкая улыбка стали неотъемлемой частью ее жизни и поведения. Она старалась быть любезной даже в постели…
Решение о покупке не заставило себя долго ждать, и сделка состоялась на следующий же день. Для обустройства квартиры я не стал приглашать дизайнеров, как этого требовал престиж. Я следовал своим желаниям. Так, в моей спальне появилась широкая удобная кровать с высоким изголовьем. Лежа на ней, я чувствовал себя на небесах. Еще в спальне поставил шкаф для белья, невысокий комод из черного дерева и напольный светильник. На пол бросил светлый мохнатый ковер. Над кроватью повесил панораму Бостона, которую подарили друзья в память о годах, проведенных в альма-матер. На комоде рядом с кроватью я поставил светильник и одну-единственную фотографию матери, найденную в детских книгах, когда собирал вещи и переезжал в колледж. Не знаю, кто ее туда положил, но я был безгранично рад этой находке. Широкое окно в моей спальне закрывалось тяжелыми льняными шторами. Сюда я никогда не приводил ни женщин, ни друзей. Это была моя тихая гавань цвета меда и топленого молока, где я хранил лишь необходимые и драгоценные воспоминания, хотя изредка здесь и бывали настоящие бури.
