– Это не тебе решать…
– Мне! И только мне, жалкий ты сорванец! Сколько ещё волос выпадет с моей седой головы, прежде, чем ты окончательно сведёшь меня в могилу? Я дал тебе всё, что только можно пожелать. Ты с детства не знал, что такое голод, физический труд и зависть. С детства жил на всём готовеньком и воспринимал это за данность. В то время, как твои ровесники, твои же одноклассники и друзья слюной исходили, когда видели, как я покупаю тебе новую безделушку.
Такие вещи частенько приводили Юлиана в бешенство.
– Мне никогда не были нужны деньги! – крикнул он. – Я прожил в Свайзлаутерне без пенни в кармане, и вернулся живым. Проживу и ещё!
– Естественно! Ни о каких деньгах не может быть и речи! Ведь я понимаю, что именно моё великодушие стало причиной, погубившей тебя. Моя мимолётная слабость. Ведь когда я впервые взял в руки младенца, моего единственного внука, я увидел в нём своего наследника. Свою гордость. Того, кто продолжит моё дело и сделает наш род ещё славнее, чем он был. Теперь же я вижу, что вместе с моей фамилией умерла и моя кровь.
– Кровь? – удивился Юлиан. – Какая ещё кровь? Что за околесицу ты несёшь?
Честно говоря, Юлиану было очень интересно, что по всему этому поводу думает таксист. Ведь интонации сталь настолько громкими, что не разобрать их было просто невозможно. Да, он делал вид, что ничего не происходит и просто вертел рулём, попутно переключая передачи. Он смотрел на дорогу, в зеркало заднего вида, но никак не воспринимал происходящего. Как же Юлиану хотелось, чтобы водитель оказался глухим! В этот момент ему стало очень стыдно за своего деда, потому что сейчас именно он позорил имя своей семьи, но никак не Юлиан.
– Моё имя умрёт вместе со мной, – попытался сделать голос чуть тише сеньор Раньери. – Я лучше оставлю всё своё наследство безмозглому Моргану, нежели тебе. Он, в отличие тебя, хотя бы не скрывает своей простоты и недальновидности.
Дядя Морган являлся двоюродным братом матери Юлиана и едва ли не последним более-менее близким родственником этой четы.
– И исполнишь тем самым мою мечту? – не без доли иронии спросил Юлиан.
– Посмотрим, что ты скажешь к тридцати годам, – ответил дед. – Тогда, когда поймёшь, что у тебя ничего не, и ты никому не нужен. Я просто вожделею услышать твоё сожаление и тогда, уже с небес, посмеяться над ним.
Сеньор Раньери перешёл в слишком жёсткую стадию. Это окончательно заставило Юлиана поверить в то, что старик потихоньку сходит с ума. Разве можно теперь утверждать, что Юлиан в чём-то не прав?
– Останови такси, – сказал он, насытившись всем этим по горло.
– Чего?
– Останови такси! – крикнул Юлиан. – Водитель, будьте добры…
– Не смей! – перебил его дед, и на этот раз этот приказ относился к таксисту.
Водителя, похоже, слова сеньора Раньери убедили куда больше, потому что его нога ни на дюйм не приблизилась к педали тормоза.
Юлиан послушно откинулся на сиденье.
В этот момент показалось, что дед понял, что немного перегнул палку, поэтому он взял передышку. Вытащив из внутреннего кармана пальто фляжку с бренди, он сделал большой глоток.
– И всё же ты мой внук, – сказал он с сожалением в голосе, но всё ж заметно понизив тон. – Моя последняя надежда, как бы ни было печально это признавать. Поэтому я дам тебе шанс. Последний шанс.
Юлиан замер в ожидании очередной угрозы деда.
– Весной тебе исполнится восемнадцать лет, – продолжил сеньор Раньери.– А это значит, что ты станешь взрослым и сможешь вступить в Гвардию.
