Внизу стоят две подписи: по всей видимости, отца Тины и Розалины.
Ощущаю, что Тина расстроена. В её глазах виднеются хрустальные слезинки.
– Это… правда?
– Почерк не мой, дорогая, – говорит Розалина. – Почерк твоего отца. Это письмо написано на заверенной юристом бумагой, поэтому, оно является официальным.
Тина стреляет злобными взглядом в Розалину, а так, улыбнувшись, с ехидностью добавляет:
– Если ты думаешь, что я дала тебе оригинал – то ты не права. Это обычная копия оригинального письма, которое лежит у семейного юриста в офисе.
Тина едва ли сдерживает подступающие слезы. А следом, развернувшись, кидает в меня папку. Точнее, отдаёт её мне, придавив с силой к груди.
– Говард, будь добр… – с переживанием в голосе говорит Розалина, но Тина обрывает на полуслове:
– Я знаю, где находятся ваши роскошные двери. Не утруждайтесь!
А после выхода в них и скрывается за аркой.
– Проследи за ней, – обращается она к Говарду и тут кивнув, исчезает по щелчку пальца.
А я продолжаю стоять посередине зала, наблюдая за тем, как матушка продолжает ужинать. И теперь, я должен узнать: почему заключили этот брак, ведь… у моей матушки нет друзей. И никогда не было.
Хочу было выйти из столовой, но матушка меня останавливает.
– Кай!
Я застываю на месте. В руке по-прежнему держу папку, которую мне отдала Тина. Интересно, почему Розалина так боится, что я пойду за Тиной?
– Да, матушка? – совершенно спокойно отвечаю ей, обернувшись и натянув лживую улыбку.
– Разве… ты не голоден? – спросила она, вздернув свой курносый нос. Матушка указывала головой на мое место, будто бы это был приказ. – Казалось, это ты сегодня просил запечь мясо с розмарином.
Был ли я на самом деле голоден? Совершенно нет. Меня лишь попросили назвать блюдо, которое я бы съел. И я назвал то, что первым пришло в голову. И матушка об этом знает лучше, чем я, ведь… Это она попросила меня накануне озвучить мысли. И я не думал, что это блюдо будет на нашем столе именно сегодня, когда мой аппетит любопытства разыгрался сильнее, чем внутренний голод.
– Конечно, – улыбаюсь я лукаво, но матушке все равно. Она умело игнорирует такие выходки. Заглушает эфир внутри себя, впрочем, я не уступаю ей тем же. – С радостью…
– Вот и славно, – отвечает матушка, насаживая кусок мяса на вилку. Я сажусь обратно на стул и положив папку на колени. – Тину тревожить не стоит, – внезапно заявляет матушка, и мы встречаемся с ней взглядом.
– А при чем тут Тина? – спрашиваю я, отпивая глоток вина.
– Тебя удивила новость о том, что у тебя вдруг появилась сводная сестра? В твоем-то возрасте!
Делаю еще один глоток вина. Наверняка, Розалина хочет услышать от меня правильные слова: лишь те, которые угодны только ее эго. Но с другой стороны, мне хочется узнать об этом событии куда больше, чем видели мои глаза и слышали мои уши.
– Допустим, это так, – учтиво отвечаю ей. – Разве это не обыкновенная реакция на появление в собственном доме чужака на постоянное место жительства?
– О, Кай! – тон матери чересчур ласков. Будто бы она заучивала все утро перед зеркалом именно такую интонацию. – Я и подумать не могла, что за столько лет тебя можно чем-то удивить, но… – Розалина тактично сделала паузу, словно, насмехается надо мной. И нужно признать, что в этом ей нет равных, – но мне удалось тебя удивить.
– Это ненадолго, – сообщаю ей серьезно. – Мне, если честно, нет дела до этой смертной. Но ты бы хотя бы спросила меня: хочу ли я этого?
