Алазуат. Возрождение - страница 14

– Будет тебе, Роберт, тут все свои, остановил нас император. – Так это юный Джонатан? А ты копия своего отца. Достойный наследник. Познакомься с моим сыном, принцем Аланом Лонграссом. Он твой ровесник, я надеюсь, что вы подружитесь и станете настоящими товарищами. Алан, будь добр с гостем, – сказал тогда император.

Я весь трепетал от его величия.

– Слушаюсь, отец император. Мы подружимся, правда, Джонатан? – хитро ухмыльнувшись, спросил ты меня.

– Как будет угодно Вашему Высочеству, – безэмоционально проговорил тогда я, хотя в груди моей разливалось восхищение.

И именно с этого момента началась моя настоящая жизнь. Ты оказался замечательным сорванцом, но ты был чрезвычайно добр ко мне, мы вместе преодолевали все тяготы обучения, помогая друг другу и постепенно стали нерушимой опорой друг для друга. Я помню, что ты не единожды пытался узнать у меня, почему я такой закрытый и безэмоциональный, но я так никогда и не сказал тебе о том, что внутри меня всё мертво и только твоя доброта заставляла меня чувствовать себя живым и предавала смысла моей суровой жизни и уж тем более я не рассказывал, что хотел бы жить по другому и не возвращаться в отцовское поместье каждое лето и не перенимать на себя все обязанности отца, пусть и в далёком будущем. Я даже самому себе боялся признаться в этих мятежных мыслях, если бы отец узнал о таких трусливых помыслах, то забил бы до полусмерти. Но теперь мне больше нечего бояться и пусть моей смелости до сих пор не хватает для того, чтобы сказать тебе это в слух, но быть может, так будет лучше, мой самый лучший и единственный друг».

***

Джонатан старался держаться поблизости с Аланом, так как считал, что вся эта затея не безопасна и на любом шагу их могла поджидать неведомая опасность, а дефицит военного оружия только сильнее обострял все чувства, выкручивая их до максимума, чтобы невзначай не пропустить скрытого нападения или ловушки, тем более после того самого ведения, которое явно призывало одного из них отдать жизнь во славу будущего империи. Алан же в свою очередь, практически ни на что не обращал внимания, он был мрачен и подавлен, ему так много хотелось сказать, но он не мог произнести и слова по причине того, что боялся выдать себя. Да и он просто не знал, что можно сказать. Он безумно переживал за Джонатана, пусть ему была не известна та печальная история, которую его друг недавно мысленно поведал ему, но он точно знал, что тому будет нелегко принять его выбор и смириться со смертью друга и поэтому, сам того не ведая, он решил точно так же исповедовать свою душу в мысленном обращении к другу:

– «Дорогой мой Джей, как бы мне не хотелось покидать тебя и моего отца, но это мой долг, я хочу подарить тебе и всем остальным возможность на счастливое будущее или хотя бы на какое-то будущее, сейчас же мы так или иначе обречены на верную погибель. Я знаю, что мы значим друг для друга гораздо больше, чем слово «друг» может выразить, мы друг для друга дом, в котором можно укрыться от любых непогод внешнего мира и людей. Ещё с детства мы подарили друг другу эту надёжную пристань и мне очень больно в одиночку принимать это решение и лишать нас обоих этого единства душ, но надеюсь ты сможешь меня понять и простить и очень надеюсь, что ты сможешь найти в себе силы и найти дом в ком-то ещё, надеюсь, что ты встретишь человека, с которым сможешь построить надёжную и любящую семью, с которым вы сможете нарожать кучу детишек. Надеюсь, что ты займешься тем, что тебе по душе и найдёшь покой в душе для нас обоих, – выждав небольшую паузу, Алан мысленно продолжил. – Отец, я безумно по тебе скучаю, но надеюсь, что ты быстро смиришься со сложившимися обстоятельствами и одна из твоих драгоценных наложниц подарит тебе ещё одного наследного принца. А для себя я пожелаю переродиться с более счастливой судьбой».