— Да ты сам наглый манипулятор!
— Схватываю на ходу.
— Договорились… После свадьбы внука.
— Ох, Вера Фёдоровна, Вера Фёдоровна…
— Ба, извини, что прерываю! Нужно поговорить! Толь, мне срочно.
Вера Фёдоровна
— Слушаю тебя.
Я прикрываю дверь за вышедшим из гостиной Анатолием и поднимаю глаза на внука. Ох уж эти приватные беседы. Но так действительно лучше. Нельзя сказать, что мы с ним всегда были предельно откровенны, но точно близки настолько, чтобы всегда протянуть друг другу руку, если она нужна.
— Ба, это я хочу послушать тебя. Знаю, что ты умеешь убеждать лучше, чем кто бы то ни было. Аня могла отказаться от предложения Толи, но от твоего — точно не откажется. А оставлять её в доме, где даже нет нормального ограждения… Не понимаю.
— Уже проверил?
— Проверил.
— Не напугал?
— За кого ты меня принимаешь?
— Ну, Дару ты выставил не очень-то вежливо.
— Как себя вела, так и выставил, — отводит в сторону взгляд внук.
— Ладно, доверяю тебе. Насчёт Ани. Она вышла замуж сразу же после школы. Подробности не рассказывала, но на тот момент она уже была сиротой. Родители погибли в автокатастрофе за год до этого, бабушка умерла за три месяца до выпуска. Кстати, школа-пансион была не из дешёвых. Но здесь есть очень тёмный момент. Родители Ани были достаточно состоятельными людьми, но контакт с собственной матерью её отец не поддерживал с того момента, когда дочь в семилетнем возрасте забрали у бабушки и отослали в пансион. Приезжать сюда ей тоже запрещали. Только звонки, причём звонила сама Аня, пользуясь разрешением делать два звонка в неделю своим родным. Звонила она только бабушке. То есть можешь представить, что там были за отношения. Это, кстати, не со слов Ани. Со слов бабушки, которая была в отличных отношениях с Анатолием. А потом трагедия, и внезапно выяснилось, что единственное, что осталось дочери, это заранее оплаченный год пансиона и отсутствие родительских долгов. Якобы всё имущество как раз их и покрыло.
Каким образом она напоролась на своего Глеба, не знаю. Ведь девочка совсем не глупая. Да, мягкая, уступчивая, в чём-то наивная…
— Ба, я понял, не надо, — вовремя прерывает меня внук, замечая, как начинает дрожать мой голос.
— В общем, — вдыхаю поглубже, стараясь успокоиться, — у неё никогда ничего не было своего. Все решения принимали за неё, а ей предлагалось только подчиняться. И в нашем случае этот домик — её опора. Уверенность в собственных силах. И они у неё есть.
Ты прав, я бы могла уговорить Аню переехать ко мне. Не представляешь, как мне хотелось защитить девочку, но нужно ей было не это. Нужно было поверить в свои силы, несмотря на страх даже не за себя, за ребёнка.
И она справляется, Лёш. Этот блеск в глазах, когда с каждым днём она всё ближе к себе той, которая никогда не допустила бы ничего подобного.
Но… Ты тоже прав. Повысить уровень безопасности точно не помешает. Мы посчитали, что самое лучшее — не привлекать лишнего внимания, и пока это действовало. Как оно будет дальше… вопрос.
Сумеешь сделать это мягко?
— Ты имеешь в виду, чтобы Аня не была против?
— Именно.
— Надо подумать, уверен, что есть варианты.
— Отлично. Думай. А ещё обрати внимание на Даню. Он очень умный мальчик. Если хочешь узнать, в чём они действительно нуждаются, проще действовать через него. Вот, например, завтра они с Толей идут на рыбалку. Можешь присоединиться. Послушай, понаблюдай, как ты умеешь. Лёш, в общем, дай мне возможность в случае чего свалить мою непрошеную помощь на желание внука-самодура.
