Александр Алехин. Жизнь как война - страница 7

сразу после смерти своего соперника вспоминал: «Его мозг стал неисправным. <…> Когда две армии из 16 боевых единиц каждая сражаются друг с другом в имитационной войне в соответствии с правилами, мозг игрока находится в постоянном возбуждении. Он должен предвидеть результат враждебного маневра, тщательно анализировать. <…> Шахматы требуют мужества. <…> Нельзя сомневаться, что мозг значительно набирает силу благодаря игре в шахматы. Поэтому можно сделать вывод, что в современном обществе идеальным мужчиной был бы шахматист. Но тут я слышу, как кто-то парирует: “А как насчет Морфи, Стейница и Пильсбери, трех величайших американских шахматистов, которые стали жертвами безумия? Разве не опровергают они вашу теорию?” Мой ответ решительный: “Нет”. <…> Пильсбери умер от болезни, которую спровоцировало перенапряжение клеток его памяти. Но шахматы имеют к этому лишь очень косвенное отношение. Память имеет наименьшую ценность для шахматиста, который вместо нее должен использовать изобретательность, оригинальное мышление и логику. Только в шахматах с завязанными глазами память находит себе место. К сожалению, Пильсбери взял за правило так играть. Шахматные клубы заставляли его играть столько партий, сколько он мог выдержать. В трудные часы выставок, на которых Пильсбери демонстрировал свои подвиги, играя заодно в шашки и вист, он курил и пил виски. Так мало-помалу его здоровье и было подорвано. Друзья, видя, что он теряет силы, предупреждали его об опасности. Но шахматный мир ужасно организован, и как бы он ни был обязан Пильсбери, ему не позволяли зарабатывать себе на жизнь без этих выставок. Порочный круг замкнулся, и теперь мы скорбим у его могилы»^>5.

Это могло бы стать предупреждением Алехину, память которого, как показало время, оказалась крепче, чем у Пильсбери. Но даже если он и читал интервью Ласкера, это не помешало ему стать одним из лучших мастеров игры вслепую в истории шахмат.

Глава 3. От революции до лицедейства

Алехин-гимназист стремительно взрослел, при этом его подростковая внешность соответствовала нервическому характеру и вызывала смешанные чувства. Его подробное описание дал одноклассник Георгий Римский-Корсаков, родственник композитора. Портрет Алехина со слов Римского-Корсакова рисуется довольно неприятный, но если мы отбросим лишний негатив, то увидим интересного и выразительного молодого человека. У шахматиста были светлые волосы, которые неподатливым чубом сваливались спереди на лоб. Бледное лицо покрывали медные веснушки. Взгляд отличался расфокусированностью; он вообще редко замечал кого-либо, предпочитая смотреть сквозь людей. Нос был коротким и вздернутым, губы – тонкими, плотно сжатыми, как будто презрительно. Ногти на длинных пальцах он всегда нервно обкусывал. Голос был высоким и немного скрипучим. Походка – легкой и быстрой, притом чуточку дерганой^>1. Он, в общем, выделялся в толпе, вот только другие гимназисты обходили стороной несколько странноватого подростка.

Зато он учился среди элиты. Хорошо известно, что в стенах Поливановской гимназии образование получали дети дворянского происхождения, и родителям приходилось оплачивать обучение. На занятия ходили сыновья писателя Льва Толстого (кстати, любителя шахмат), драматурга Александра Островского… Мало кто кичился своим высоким происхождением, ведь всегда находились те, у кого родители были даже богаче и знаменитее. Неудивительно, что педагогами гимназии выступали сплошь именитые профессора того времени – Михаил Лопатин (преподавал логику), Михаил Покровский (отвечал за латынь), Юрий Готье (курировал историю). С такими валять дурака у большинства учеников не получалось.

Назад Вперед

Александр Алехин. Жизнь как война - страница 7

Похожие книги