Однако она никогда не была сложна для евреев религиозных. Определение ортодоксальных раввинов: «Еврей – это тот, кто рождён от матери-еврейки или обращён в еврейство согласно Галахе» [5]. (Галаха – религиозная регламентация жизни евреев: «совокупность законов, содержащихся в Торе, Талмуде и в более поздней раввинистической литературе» [6].)
«Что нам давало и сейчас даёт силу жить и в чём значение этой жизни? И то и другое лежит в области религии» [7]. – Артур Кестлер писал: «Отличительной чертой еврея… является не его принадлежность к той или иной расе, культуре или языку, а религия» [8]. – Да и сегодня в израильском журнале: «Еврейская национальная полнота возможна только в религиозном образе жизни» [9].
Но уже и в античном мире можно было наблюдать не столько религиозный, сколько национальный импульс к общности. С. Я. Лурье приводит пример «эссенян». То была «еврейская секта, видевшая спасение не в национальном, а в индивидуальном самоусовершенствовании. Эссеняне были «слугами мира», и местные властители, уважая их взгляды, не привлекали их к военной службе. «Тем не менее, когда опасность стала угрожать главному центру мирового еврейства, они, несмотря на то что относились скептически к святости храма и жертв, несмотря на свой резкий принципиальный антимилитаризм, идут добровольцами в ряды сражающихся евреев… Национально-патриотическая закваска была в них так сильна, что оказалась сильнее убеждений, составлявших дело их жизни» [10].
Да и в XIX веке высказывалось мнение, что «евреи предшествуют иудаизму», «мы должны постоянно расширять наше понимание «еврейскости», «вырваться из ограничений галахического иудаизма в более широкий мир» [11].
А уж в секулярный XX век религиозное понимание не могло не пошатнуться и не расплыться дальше. В размышлении (послереволюционном) Г. Слиозберга религиозный мотив оттеснён: «В чём критерий еврейской национальности? Именно в еврействе и заключалась национальная сущность в течение тысячелетий. Она – в непрерывной цепи особой еврейской культуры, в единой духовной сущности всех евреев во всех странах» [12].
Уже в середине XX века предупреждала Ханна Арендт: «Иудаизм выродился в еврейство, мировоззрение – в набор психологических черт» [13]. Почти то же отмечает израильский писатель Амос Оз: «Сработала трагическая склонность к подмене иудаизма неким душевным состоянием, которое во всём мире называется „идишкайт“… – это всего лишь один из отростков иудаизма, одна веточка, один побег» [14].
Во второй половине XX века один из авторитетнейших евреев-интеллектуалов говорил: «Я уважаю религиозные убеждения… но… настаиваю, что еврейство не обязательно связано с религией, что, говоря об еврействе, мы имеем в виду нечто иное. Какое именно „иное“, крайне трудно определить. Некие общие ценности? Несомненно. Общая история? Несомненно. Общие признаки личности? Несомненно» [15].
А в 1958 «Высший суд справедливости Израиля», разбирая одно конкретное дело, вынес решение – со ссылкой на раввинистическую литературу: «в глазах Галахи, еврей, перешедший в другую веру, тем не менее остаётся евреем… Еврей не перестаёт быть евреем, даже нарушая еврейский Закон» [16]. – Для еврея «переход… в иную веру в сущности невозможен» [17].
Не раз упоминающийся в этой книге видный меньшевик Соломон Шварц заявляет о себе (1966), что он «светский, не-религиозный еврей», но: «я глубоко ощущаю своё еврейство, и никому не дано отлучить меня от него. И что гораздо важнее: таких светских, не-религиозных евреев сотни тысяч, может быть, миллионы… Их много и среди так называемых Американцев еврейской религии, для значительной части которых принадлежность к еврейской религии сводится к простому ритуализму» [18].
