Вскорости отец Шуры привел в дом другую женщину. Не то, чтобы он надеялся, что она заменит его детям мать, нет, просто время было очень трудное, и остаться одному с пятью детьми было смерти подобно. Да и никто тогда об этом не думал: заменит, не заменит, нужно было выживать. Из очень редких и коротких рассказов мамы о своем детстве Сергей так и не понял, хорошая она была хозяйка или нет. Но он четко понял, что не зря в народном фольклоре мачеха всегда изображается в свете злой женщины, ненавидящей детей мужа.
Хотя, казалось бы, мачеха вышла замуж за отца Александры, когда той едва исполнилось два года. Что мешает любить дитя, которое даже не понимает, что она чужая тетя, тем более что у Феклы (так звали мачеху) не было своих детей? Но нет, она, мягко говоря, не любила Шуру, и остальных детей тоже, да и к новому своему мужу (она была вдова) особых чувств не испытывала. Инстинкт самосохранения толкнул ее в объятия Михаила (так звали отца Александры), т.к. ей одной тоже выжить было весьма сложно в то голодное время. Харчами ей не приходилось перебирать, мужиков-то в деревне осталось – раз, два и обчелся – все были либо на войне, либо уже погибли к тому времени. Поэтому и пошла замуж за Михаила, у которого вместо свадебного подарка – семеро по лавкам.
– Шурка, давай собирайся! – вбежав в избу, выкрикнула Валя. – Клава! Маша! (это старшие сестры Александры, был еще брат – Владимир) Вы тоже. Председатель колхоза разрешил собирать оставшуюся картошку на поле, которое у реки. Давайте быстрее, а то сейчас там будет полдеревни, и нам, как обычно, ничего не достанется.
Шура спрыгнула с лавки, подбежала к русской печи и засунула за нее свою тряпичную куклу, которую ей сшила Валентина. Она сделала это так ловко, что никто и не заметил, да и укромное место за печкой было такое, что никому в голову не придёт там искать куклу.
Шура очень любила Марусю (так она назвала куклу), хотя других-то у нее и не было, а противная Машка всегда норовила ее отобрать. Она была на два года старше, а значит, сильнее, и часто, когда дома не было Вали или Клавы, отбирала ее у Александры. Поэтому Шура, когда некому за нее было заступиться, прятала свое сокровище, и не играла сама с куклой, но и этой противной Машке не давала. Это уже выработалось у нее в привычку, и кукла не могла так просто лежать где-нибудь на столе или еще где-то. Либо Александра с ней играла, либо она была в укромном месте.
«Ну а как по-другому? – думала Шура, засовывая свое сокровище. – У Машки, значит, целых две тряпичных куклы, да еще и три деревянных чашечки для них, и даже есть одна маленькая ложечка, которые сделал папка. А она, значит, и мою куклу хочет заграбастать. Плохо не станет? Перебьется. Шиш ей, а не Марусю».
В свои семь лет Александра была уже не по-детски смышленая в жизненных вопросах, потому как по-другому в то время было нельзя. Но не только в бытовых делах Шура проявляла смекалку и сообразительность, она, как оказалось, все хватала на лету в школе. И за этот неполный, первый месяц учебы, сильно удивляла учителей своими способностями.
Быстро надев старенький шушун, доставшийся ей по наследству от Машки, и так же быстро влетев в видавшие виды ботинки, тоже бывшие Машкины, Шура схватила корзину и встала наизготовку возле двери. Она в свои семь лет была еще очень мала ростом, и корзина ей была чуть ли не по пояс. Сестры не заставили себя долго ждать, и, перехватив инициативу на правах самой старшей сестры, Клава скомандовала:
