Однако отряд гельветов завёл их в неизвестную деревню, где из-за большого количества воинов гоплиты и думать не могли о краже. Прокл отметил, что солдаты не всегда направляются к гарнизону, и Стиракс признал свою неправоту. Они окончательно заблудились.
Легионеры пытались сориентироваться по полёту птиц, расположению перелесков, рек, по цепочкам следов, но неизменно забредали не туда. Прокл говорил, что гарнизон находится в нескольких милях, а они просто кружат рядом. Невозможно было даже спросить дорогу у местных жителей, ибо все деревни либо полыхали, либо были оставлены.
Аттал разошёлся не на шутку. Особенно это было видно по деревне, на которую гоплиты набрели спустя неделю после бегства из гарнизона Германика. Легионеры ещё не подошли к селению, однако уже почувствовали тошнотворный запах тлена. Любопытство завело их внутрь. Прокл оглядел ужасы, происходящие в деревне, и невольно воссоздал в голове последовательность убийств. Гоплиты пришли к выводу, что здесь и собирал жатву злой бог из истории Кемаля.
На болтающиеся ворота развороченного частокола пригвоздили караульных. Их пронзили копьями и прибили к столбу так, как любили наказывать в легионе. Только центурионы не использовали настолько варварский способ и часто просто привязывали провинившихся.
У входа в деревню распластались тела двух человек. Возле них валялась корзина с кореньями и травами. Только по волосам можно было определить, что убитые являлись женщинами. Конские копыта превратили их головы в месиво, а из их груди торчали ребра. Рядом лежал мальчик, чью спину нашпиговали стрелами. Стираксу как раз требовалось пополнить колчан, но он не захотел делать это таким образом. Гунн подошёл к убитому юноше и осмотрел перья стрел.
– Это римляне.
– Что? С чего ты взял? – спросил Протей.
– Неужели я не разберу, кто делает подобное оперение? Стрелы коротковаты, это, скорее всего, эквиты. Да и поселение тоже когда-то принадлежало римлянам. Галлы строят менее замысловатые дома.
– Тебе не кажется, что нас просто хотят запутать? – сказал Прокл. – Лучники-эквиты себя изживают. Они с такой скоростью дохнут на разведке, что сотники не успевают подготовить новых. Откуда им здесь взяться?
– Полагаю, это Мардоний, – произнёс Протей. – Сколько раз он выдавал себя за римлянина, действуя в угоду конунгу?
– Честно сказать, я уже запутался, – Прокл показал на труп легионера в тунике.
– Это мог быть защитник деревни. Или… ладно, я тоже запутался, – сказал Протей. – Давайте не будем разглядывать трупы. Ищем провиант, лошадей и убираемся. Идеально, если найдём выжившего. Пусть скажет, куда идти.
– Он скорее пронзит тебя мечом, нежели укажет путь, – вздохнул Анион. – Здесь одна гниль. Думаю, еды нет.
Гоплиты обнажили клинки и медленно двинулись вглубь деревни. Повсюду виднелись лужи крови. Убитые лежали вповалку. Стоило пройти чуть дальше, как становилось ясно – деревню уничтожили не стихийно.
Тяжёлой рукой всадники прошлись по каждому дому. От некоторых хижин остались только остовы, остальные были сожжены дотла. Казалось, ещё вчера здесь била ключом жизнь, а сегодня не осталось ничего, кроме разрухи и смерти. Людей не просто убили – их зверски искоренили.
Землю усеяли тела затоптанных: изувеченные настолько, что невозможно было определить, кем они являлись раньше. Только маленькие тела детей не вызывали сомнений. На деревьях гроздьями болтались висельники, местного служителя культа распяли на стене глинобитной мастерской. Стиракс увидел собаку с окровавленной мордой, которая лизала человеческие внутренности, размазанные на добрый десяток футов. Многие девушки валялись с задранными платьями и изрезанными ногами.
