И тут меня ждал сюрприз. Подошёл автобус, я к нему, а Наташка меня за руку:
– Постой, надо кое-кого подождать.
Я опешила:
– Кого ждать-то?
– Увидишь, – говорит Наташка.
И правда, минут через пять приходит её старшая сестра, Людмила. У меня от сердца отлегло, а то ждать кого-то! Говорить-то по-девчачьи в те времена я ещё не умела, а значит, опять молчать всю дорогу, если бы кто другой с нами поехал. А Людка с лета обо мне знала. Нас с Наташкой все считали влюблёнными, а, по ходу, так оно и было. И, конечно, мы с ней, когда я была не Алёна, везде ходили вместе, а Людка стала нас подковыривать, что, мол, свадьба-то когда? Вот тогда мы с Наташкой и рассказали ей про меня, Алёну, просто так совпало, но это совсем другая история.
Подошёл ещё один автобус, и мы поехали. Окна затянуло морозными узорами, а нам и не до того было, сидели, шептались и хихикали, прямо как летом.
В райцентре накупили всего в магазинах и, конечно, на рынке, а я ко всему купила три пары самых больших носков, какие только смогла найти.
– А это зачем? – спрашивает Людмила.
– Потом узнаешь, – отвечаю.
Допёрлись до вокзала, а там уже взяли машину потому, что было нереально ехать со всеми покупками в автобусе. Затащили всё это на пятый этаж, и Людка ушла.
Сели мы с Наташкой передохнуть. А в квартире тепло. Стало мне жарко, свитер сняла и говорю Наташке:
– В этих колготках что-то я запарилась. У тебя остались мои тоненькие, с лета?
Она мне их достала, и я переоделась.
– Теперь давай угощение делать, – говорит Наташка.
Я хоть и Алёна, а готовить ничего не умела, да и сейчас тоже. Но Наташка надела мне на шею фартук, завязала его сзади и посадила резать всякую всячину на салаты. Так мы и готовили не спеша, не торопясь, и было так здорово!
Незаметно за окном стемнело. Стол раздвигать не стали, зачем, когда нас будет только трое. Наташка зажгла ёлку. Она у неё, по её словам, наряженная, уже неделю стояла. Ну и на стол накрывать начали. Включили телевизор, а часов в десять пришла Людка. Конечно, одна, без мужа. Он у неё выпить любил, и в этот день исключения не было.
– Спит уже, гадёныш, – так сказала Людка.
Сели за стол. Вино купили креплёное, ну и налили, выпили. И так мы уютно и славно сидели, что потом я что-то и не могу припомнить такого Рождества. Даже по сегодняшний день.
В двенадцать мы подняли бокалы, и я сказала, что в Вифлееме уже горит звезда. Рождество наступило. Потом я взяла гитару, и мы все вместе давай песни петь. А часа в три решили укладываться спать.
Я Наташку на кухню позвала. Говорю ей:
– Ну-ка снимай с гвоздиков над плитой все свои полотенца, доски.
Наташка сняла и спрашивает:
– А зачем?
Я принесла на кухню три носка и повесила их на гвоздики:
– У них Сайта Клаус в носки подарки кладёт, а мы сами положим. Друг для друга. Они всегда носки над камином вешают, а мы над плитой, камина ведь нету!
Само собой все подарки в носки не влезли, ведь нужны специальные. Но мы со смехом то, что не влезло, положили на плиту. И открывать подарки не стали, хотя и знали, кто кому и что купил. Оставили до утра.
Пошли спать. Я с Наташкой. В трусиках и в лифчике. Причёска до утра, конечно, растреплется, но ничего, Наташка подправит. И макияж смывать не стала, хоть это и вредно для шкуры. От одной ночи не убудет.
Утром проснулись. Подушка, конечно, перемазана тональником. И все на кухню, за подарками. Охали, ахали и, конечно, смеялись. Прямо как дети! Наташка мне макияж подправила, после того как я с грехом пополам умылась. Сели завтракать. А потом я опять оделась во всё зимнее, и мы втроём отправились гулять.
