- Довысказывалась, Гордеюшка!
Вот теперь и на самом деле безумно страшно, да и кто бы на моем месте не испугался! В глазах чудовища разгорается желтое пламя, на руках вздуваются черные жилы, и без того немалая зверюга становится выше ростом, на порядок раздавшись в плечах.
Поздравляю, Гордея. Помрешь зная, как выглядит чудовище в гневе. Понимаю теперь, что до этого он лишь развлекался.
Задрожала от ужасного зрелища как осиновый лист на ветру. Чую как волосы стали дыбом и слышу, как зубы громко клацают.
Прощаюсь мысленно с батюшкой родимым и сестрицами ненаглядными, именно такими их вспоминаю перед лицом неминуемой гибели.
- Простите за то, что не вышло из меня покорной дочери и ласковой сестры.
Не в силах отвести глаз смотрю, как открывается кошмарная пасть, являя взору клыки белые, длинные да заточенные, и ко мне тянется сильная рука, перевитая жуткими черными венами. Отступаю назад испуганно, хотя и понимаю всю тщетность побега.
И вдруг между нами пространство ярко вспыхивает, явив взорам горящий круг. Краем затухающего сознания отмечаю недовольный рык монстра, видно не впервой с подобным сталкивается. Я же, узрев очередную диковинку, напрочь забываю о расправе над непутевой головушкой нависшей.
А от зрелища, как внутри окружности вспыхивают буквы огненные, каллиграфическим почерком выводимые, ахаю изумленно, по-деревенски разинув рот.
- Мечта Гордеи исполнится, и твоя приблизится, - одновременно заканчиваем чтение и глаза, все еще отдающие пугающей желтизной, во мне дырку прожигают.
Заливаюсь маковым цветом, предвидя неминуемый вопрос. Однако не столь близки мы с чудовищем, чтоб заветным желанием с ним делиться вздумала.
- Ну? – протягивает подозрительно, не чая услышать от меня что-то путное. И ведь не разочарую ни разу, стоит только обмолвиться о заветной мечте отправиться под венец. Представила, как взглянет презрительно, и закатит глаза издевательски. Да и я жалким признанием лишь подтвержу свою никудышность.
И почему все у меня через пень – колоду выходит? С одной стороны, благодарна волшебному вмешательству, не давшему свершиться жуткой расправе, а с другой, написали бы просто «не трогать Гордею». А еще поить, кормить, да домой проводить.
В раздрае покусывая губы, хмурю лоб задумчиво, но, как назло, ни единой здравой мысли в голову не приходит. Впрочем, могла не сопеть, да не тужиться.
Пожалуй, начинаю разделять неприязнь чудовища к кружку зловредному. Но и как тут иначе, коли из загорающихся букв складывается следующее предложение.
- И пойти под венец Гордея должна в этом наряде.
Истинно мужскому скептическому хмыканью по поводу того, где я и где это самое замуж, а также красноречивому взгляду от макушки до пят по мне неспешно прошедшему, не придаю большого значения. Но вот потрясенный выдох совершаем на редкость слажено.
И тому виной отнюдь не красота возникшего из ниоткуда сарафана свадебного, затейливыми узорами украшенного, а размер с гулькин нос сего наряда.
М-да. Уж на что наша Настенька стройностью отличается, да и то сие платье мало ей окажется. А я-то девка видная, справная, смешно и надеяться, что оно мне впору придется.
Пожалуй, только одна женщина на ум приходит, на кого сарафан словно по меркам сшит. Моя матушка.
Стройная, словно тростиночка, с темными волосами и глазами, что весенняя молодая листва. Я росла ее копией, худенькая, с чистыми изумрудными глазами да тяжелой копной темных волос. Сестрички-то младшенькие в батюшку пошли, светлоглазые да русоволосые.
