17 августа 1910 года
Умер мой дядя – генерал-лейтенант от инфантерии Александр Сергеевич Орлов и, будучи бездетным, завещал мне свое имение возле Курска в селе Гуево. Поскольку переезжать я туда не собирался, то продал его князю Долгорукому и на вырученные деньги купил для жены и дочери просторную квартиру в Гельсинфорсе, о которой они давно мечтали. Себе я оставил дом в Алупке, который достался от покойной матушки, и меня все чаще посещает мысль об уходе в отставку и переезде туда, что настоятельно рекомендуют знакомые доктора. Я отправил для присмотра и ухода за домом своего бывшего вестового Михаила Осиповича Соколова, оставшегося в нашей семье после окончания службы.
30 марта 1911 года
Сегодня имел продолжительную и интересную беседу с полковником Генерального штаба Александром Дмитриевичем Нечволодовым, который неожиданно для всех, и, кажется для себя самого, прославился книгой «От разорения к достатку», изданной в прошлом году в Петербурге. Во избежание распространения разразившейся вокруг нее шумихи его перевели командиром полка в Николаевскую губернию. Но понятно, что Александр Дмитриевич не горел особым желанием покидать Генеральный штаб, где у него в полной мере была налажена работа по сбору сведений о наших потенциальных противниках.
В военных кругах он получил широкую известность тем, что во время войны с Японией организовал четкую и слаженную работу разведывательных органов в штабе Маньчжурской армии. Впрочем, отличился он на театре военных действий не этим, а своей несколько экстравагантной выходкой – после сражения при Ляояне попытался направить телеграмму на Высочайшее Имя с просьбой о немедленном снятии с должности командующего армией и своего прямого начальника генерал-адъютанта Куропаткина. Конечно, ему это не удалось сделать, но мой отец одобрил его поступок. Он всегда учил меня, что гражданское мужество важнее военного но, подчеркивал он, к сожалению, в наше время чиновников, способных «истину царям с улыбкой говорить», почти не осталось.
Мы говорили долго, и я был целиком согласен с многими аргументами Александра Дмитриевича, в частности, с его утверждением, что на Россию наброшена золотая удавка, которая губит страну. А набросил ее не кто иной, как ставленник Ротшильдов и бывший председатель кабинета министров господин Витте – или, как издевательски отзывались о нем – граф Полусахалинский. Кажется, он делал все для поражения нашей армии в войне с Японией. Об этом, чмкак стало известно полковнику из осведомленных источников, он и заявил немецкому канцлеру фон Бюлову при личной встреч: Я боюсь быстрых и блестящих русских успехов; они бы сделали руководящие санкт-петербургские круги слишком заносчивыми… России следует еще испытать несколько военных неудач». Вывод Александра Дмитриевича, что в результате виттевских реформ мы вынуждены каждые шесть с половиной лет платить иностранным банкирам и промышленникам дань, равную по величине контрибуции, переданной Францией Германии после проигранной франко-прусской войны, – вполне логичен и обоснован. В результате недостаток денег в стране, по его мнению, с которым я полностью солидарен, сочетается с ростом иностранных займов, по которым надо выплачивать проценты. Таким образом, долговая удавка на шее России затягивается все туже и, как нетрудно заметить, препятствует промышленному развитию империи. «Поэтому, – заключил Нечволодов, – мы вывозим в основном хлеб, лес, нефть, металлы, а промышленные товары, наоборот, в основном ввозим, и к тому же по завышенным ценам».
