Как и большинство приличных рок-музыкантов того времени, Полуэкт носил длинные волосы. А ещё он пытался отрастить усы. Усы росли очень плохо, и Пол Ковалёв время от времени их сбривал. Сегодня он был без усов, в шикарной футболке с какой-то англоязычной надписью и в крутых, потёртых особым образом расклешённых джинсах. На выход в мир он обычно надевал круглые, тёмные, как у кота Базилио, солнцезащитные очки.
– Какие люди! Надолго? – взлянув поверх очков на брата, спросил Полуэкт.
– Нет, не волнуйся. Завтра снова укачу. Выручай, брат, не могу попасть в квартиру, ключ где-то посеял…
Получив ключ и унылые уверения младшего брата в том, что тот не будет злоупотреблять пивом, а тем более, смешивать его с портвейном, Программист наконец-то оказался дома. Первым делом он настежь раскрыл все окна, впустив вместе с тёплым летним воздухом ритмичные звуки ударных и электрогитары, доносившиеся из фаготовой студии. Программист улыбнулся, представляя, как сейчас радуется Полуэкт.
В одно из окон гостиной влетела большая муха. Пометавшись по комнате, она вылетела в прихожую и уселась на плакат «Роллинг Стоунз», гордость братовой коллекции. Программисту не очень нравились «Роллинг Стоунз», но ещё больше он не любил мух. Первой же его мыслью было выгнать насекомое из квартиры. Но вспомнив, что со вчерашнего вечера у него во рту не было ни крошки, Программист решил сначала подкрепиться. Пошарив в кухонном шкафу, он обнаружил там полпачки печенья «К чаю». Жуя на ходу, он понёс остатки печенья в свою комнату. Муха последовала за ним. «Фиг тебе, а не печенье!» – раздражённо подумал Программист, отмахиваясь на ходу от мухи.
Беспорядок, царивший на рабочем столе Программиста, только на первый взгляд казался беспорядком. На самом деле каждая вещь, находившаяся там, представляла собой часть понятной только хозяину комнаты Системы. Переставлять с места на место предметы, перекладывать бумажки и прикасаться к проводам, которые длинными, сплетёнными в разноцветные жгуты, гирляндами спускались к столу, было категорически запрещено всем посетителям комнаты. Даже технически грамотному младшему брату позволялось далеко не всё.
На одной из таких гирлянд, на проводе с «крокодильчиком» от осциллографа болталась записка. На бледно-бежевой выцветшей картонке, перфокарте от ЭВМ, чёрным полуисписанным фломастером было нацарапано: «Я у Фагота. Борщ и котлеты в холодильнике. Шутка».
Программист, улыбнувшись, пошарил рукой под столом и щёлкнул тумблером, удовлетворённо про себя отметив ровное гудение стабилизатора напряжения. После этого он включил полуразобранный телевизор «Юность», который тут же зашипел.
– Ну что, малыш? Не знаю, как ты, а я соскучился. Я тут кое-что придумал для разминки твоих мозгов. – Программист обращался вовсе не к телевизору, а к своей маленькой домашней электронно-вычислительной машине, которую он ласково называл «малышом». Малыш был мальчиком, точнее, мужчиной – официально Программист его называл Зэт Икс Синклером. – Но только потом. Сейчас, с твоего разрешения, я посмотрю телик.
Отставив в сторону небольшую клавиатуру с разноцветными надписями, Программист подключил антенну к «Юности», служившей дисплеем для Синклера. Телевизионное шипение прекратилось, но любопытная муха, которая уже успела несколько раз обследовать всю комнату, зажужжала Программисту прямо в ухо.
