Алгоритмы композиционного мышления в станковой живописи - страница 20

Абсолютный рационализм в подходе к художественному методу почти не оставляет сомнений, что композиционная целостность рассматривается Леонардо именно как конструктивная целостность, логически выстроенная и лишённая какого-либо интуитивного начала. Видимо, с его точки зрения, интуиция – это только помеха. Свет, тень, форма, цвет – всё это подлежит живописному изучению – такова концепция раннего Возрождения.

В «Трактате» мы встречаем некоторые утверждения, которые как бы прорываются из глубины сознания великого мастера: «Тень имеет большую силу, чем свет, ибо тень препятствует свету и целиком лишает тела света, а свет никогда не может целиком изгнать тень и от тел…» [76]. Непротиворечивость, последовательность и полная рациональная ясность, казалось бы, совершенно очевидно вытекают из всего текста «Трактата о живописи». Отношение к свету и тьме – это отношение учёного-физика, лишённое этической и эстетической оценки. Здесь почти не просматриваются чувства, но это только на первый взгляд. Само возведение тьмы на более высокий пьедестал по сравнению со светом вызывает удивление. В этом чувствуется полемика со средневековьем, попытка как бы вывернуть наизнанку эстетические и этические категории.

Леонардо – личность многогранная, оставившая нам в наследие многие свои работы. Для того чтобы заглянуть в глубины его мироощущения, интересно обратиться к рукописям, которым он, по всей видимости, не придавал особого значения. В своих литературных миниатюрах (сказках, легендах и притчах) Леонардо непосредственнее и откровеннее раскрывает то своё мироощущение, с которым так упорно борется с помощью рациональных рассуждений.

В нашей работе мы не имеем возможности подробно останавливаться на этой стороне его творчества. Приведём в качестве примера лишь одну небольшую выдержку из притчи «Летучая мышь и ласточка»: «<…> она (ласточка) чуть было не столкнулась с летучей мышью, которая незаметно, по-воровски, вылетела из своего укрытия под навесом.

– Чтоб тебе пусто было! – в сердцах промолвила ласточка. – Ты как злое наваждение, не можешь жить открыто и честно.

Ласточка была права. Добру незачем таиться и некого бояться, ибо оно всех одаривает теплом и радостью, как солнечный день. А вот летучая мышь, боясь ослепнуть, сторонится и бежит от света, точно ложь от правды» [77].

Ил. 3

Леонардо да Винчи. «Дама с горностаем». (1586 г.)

В этом отрывке воедино сливается эстетическое и этическое и полностью отодвигается на дальний план рационально-научное. Даже персонажи здесь тесно сплетены в узоры средневекового мироощущения: ласточка – свет, летучая мышь – тьма. В фабуле никакой мотивировки для осуждения или восхваления ни того, ни другого нет. Это притча символических позиций.

Сопоставление сказанного выше с приведённым отрывком показывает, как непрост и противоречив внутренний мир гения Возрождения.

Обвинения Леонардо в асоциальности, эгоизме, холодном анатомическом расчленении всего виденного, вероятно, чрезмерно преувеличены. Он как сын своего времени пытается рассеять «мрак Средневековья», стараясь сделать это, прежде всего утверждениями, снимающими страх перед мраком. Непознанная, «тварная» природа не страшна – вот главная внутренняя установка его концепции, отражающая установку его современников.

Возвращаясь к живописной композиции, приведём в качестве примера картину Леонардо «Дама с горностаем». Оставим искусствоведам труд выяснить, закончена или не закончена эта работа. Однако в ней, несмотря на ощущение некоторой незавершённости, в истинно символической форме проявляется противопоставление мрака и света. Глубокий чёрный фон и выявленная светом фигура представляют собой символическую посылку для всей последующей европейской живописи.