Через час я сидела в роскошной карете Магистра Артемия. Напротив меня сидел он сам, уткнувшись взглядом в свои пергаменты и что-то записывая. Рядом сидел магистр Ричард, бросая на меня осторожные, оценивающие взгляды. Госпожа Эвелин осталась в поместье, явно довольная тем, что избавилась от проблемной родственницы. Кэтрин, к моему удивлению и радости, поехала со мной – я настояла, и Артемий равнодушно кивнул.
Карета тронулась. Я посмотрела в окно, на проносящиеся мимо деревья. Внутренний монолог вернулся. "Итак, Анна. Ты влипла. Конкретно. В чужом мире, в чужом теле, под опекой (читай: надзором) гениального мага, который видит в тебе не женщину, а инструмент. Отлично. Но… хотя бы интересно. Посмотрим, что за 'глобальная проблема' там у него. И как мой 'феномен' в это вписывается. Пристегните ремни, кажется, наше научное приключение только начинается."
ГЛАВА 6: Правила совместной работы
Дорога заняла несколько дней. Длинных, однообразных дней, прерываемых лишь остановками в пыльных придорожных тавернах, где еда была, мягко говоря, не очень, а взгляды на меня (или на карету Магистра Артемия?) – слишком любопытными. В карете царила атмосфера… научного поезда. Магистр Артемий большую часть времени либо читал свои пергаменты, либо что-то бормотал себе под нос, либо пристально смотрел в окно с таким выражением лица, будто анализировал химический состав воздуха или гравитационные аномалии на пролетающих мимо коровах. Иногда он доставал маленькую записную книжку и лихорадочно туда что-то записывал. Магистр Ричард был более… стандартным. Сидел ровно, смотрел прямо перед собой, изредка бросая на меня оценивающие взгляды, которые, в отличие от взгляда Артемия, были вполне человеческими. Наверное, он пытался понять, что Магистр нашел в этой "странной" девушке из провинции.
Я? Я пыталась выжить. Мой корсет оказался на удивление стойким, но к концу дня я чувствовала себя как в тисках. Пыталась разговаривать. С Кэтрин – та держалась на расстоянии, все еще немного меня побаиваясь, но была готова помочь с бытовыми мелочами (расшнуровать корсет, о, блаженство!). С Ричардом – он отвечал вежливо, но кратко, явно соблюдая дистанцию и не выходя за рамки профессионального помощника. С Артемием… С Артемием разговор не клеился. Я пыталась задавать вопросы о мире, о магии, о его исследованиях. Он отвечал, но… как будто лекцию читал. Безэмоционально, по существу. Я пыталась шутить (черный юмор, в основном, мой конек). Он смотрел на меня как на странный, но интересный феномен. "Ваша реакция на стресс проявляется в попытках генерации нестандартных лингвистических конструкций. Любопытно." Любопытно ему! А мне хотелось стукнуть его чем-нибудь тяжелым!
Однажды, пытаясь найти хоть какую-то общую тему, я спросила: "Магистр, а как вы… пришли к своим исследованиям? Ну, что вас… вдохновило?"
Он оторвался от пергамента и на секунду посмотрел на меня с таким выражением, что я подумала, что сейчас получу ответ в виде сложного заклинания или алхимического взрыва. Но нет.
"Вдохновение, миледи?" – его голос был чуть задумчивым. – "Я… всегда видел мир не таким, каким его видят другие. Я видел потоки энергии, взаимодействие сил… Магическая теория… она… неполна. В ней слишком много допущений, слишком много 'просто так работает'. А я… я хотел понять почему. Разложить на компоненты. Найти формулы. А аномалии… аномалии – это ключи. Они показывают, где теория расходится с практикой. Ваш дар… он… он уникален. Он нарушает известные закономерности. Изучение его… это как… открыть новую главу в понимании магии."
