Алхимик: проклятая долина - страница 4

Причесавшись, Солум надел свою одежду. Старые коричневые штаны с несколькими карманами. Белую рубашку, которая уже потеряла свой цвет. Тонкий, но зато новый чёрный жилет и такой же чёрный плащ с капюшоном. На пояс нацепил ремень с маленькими мешочками, в них лежали экстренные травы, кинжал, а также алхимический порошок собственного производства. Закончив сборы, алхимик ещё раз посмотрел в зеркало, будто бы пытаясь отыскать в своём отражении подсказки всех насущных и будущих проблем. Однако его ждало разочарование: отражение нагло молчало, не желая давать подсказок своему хозяину.

«Хорошо хоть язык не показывает», – подумал Солум.

Закончив привычный для большинства утренний ритуал, молодой мужчина двинулся к выходу из своей богатой, но такой неприятной лично ему комнаты.

– Господин, вы прекрасно выглядите! – сказала Нерона, стоило просто открыть дверь. – Недавно подходил господин Себастьян, спрашивал о вашем завтраке. Я, как обычно, ему отказала.

– Когда уже дворецкий прекратит тщетные попытки? – я столько раз ему говорил, что не желаю иметь с этим домом связей бóльших, чем трактует наше соглашение. Ладно, пойдём!… Тот старый урод с меня живьём не слезет, если я, каменный алхимик, не приду на лекцию для новобранцев. Какой вздор…

Алхимик спокойной походкой отправился к выходу. Нерона тотчас же пристроилась за ним. Девушка следовала шаг в шаг, немного опустив голову, демонстрируя свою покорность. Но все могут быть уверены: если произойдёт нечто угрожающее жизни Солума, она сделает всё для ликвидации этой угрозы.

Вскоре они оказались у большого холла. Оставалось лишь спуститься по лестнице, только вот внизу Солума ждала небольшая неприятность.

– Солум! Какая приятная встреча! Вы уже встали? У вас есть дела на сегодня? Я слышала от Себастьяна, что вы выполнили норму за прошлую неделю. Сто двадцать порций, кажется? – бурно поприветствовала алхимика девушка лет семнадцати.

– Сто тридцать. Я выполняю это норму еженедельно уже почти десять лет. Хотя, возможно, вы бы хотели уменьшить мой оборот?

– Ну что вы, меня папенька убьёт, разве можно? Но если бы могла, то обязательно.

– Блестяще! Тогда я, пожалуй, пойду.

– Подождите! Возможно, мы могли с вами сходить куда-нибудь? Я – прекрасная дама, вы – подающий надежды алхимик. Мы – идеальная пара! Да и с моим дедушкой вы сможете лучше познакомиться. Правда, я сама его редко вижу… Но на нашу свадьбу он придёт.

Солум посмотрел на девушку, затем перевел взор на её слугу, стоявшего рядом. По всему его телу виднелись синяки и кровавые подтёки. Кроме того, отсутствовал один палец, хотя неделю назад он был на месте. Мужчина не испытывал жалости к слуге, по крайней мере он так считал. Но он видел мотивы девушки: она хотела привязать его к дому Мусс ещё сильнее. Контракт, подписанный по детской наивности, вскоре подойдёт к концу, и тогда от них уйдёт большой и лакомый кусок, который дает львиную долю дохода этой семьи.

– Удачи тебе, Мила!

Девушка явно не удивилась отказу и с улыбкой проводила Солума взглядом. Вот только стоило алхимику покинуть поместье, как услышал крики, вызванные сильной агонией. Такова роль людей в этом городе – быть игрушкой для битья, когда хозяин немного расстраивается. Участь раба может грозить любому, у кого нет ни влияния, ни связей…

Солум наконец покинул поместье. Единственное, что его расстраивало, – не навсегда. Впрочем, впереди его ждали не менее приятные встречи. Дорога до так называемой Академии не была слишком длинной. Только вот город был не в лучшем состоянии. Если, конечно, то, чем сегодня является Джизроус, можно назвать городом. Повсюду, – за редким исключением, – потрёпанные двухэтажные здания, которые не ремонтировали со времён образования Долины Алхимиков. Люди тощие и обозлённые, подозрительные ко всему вокруг. Бродят по городу в поисках любой работы, с простейшим желанием – выжить. Зато в городе нет крыс, мышей, да и любой другой живности тоже. Правда, заслуга это не порядочных господ алхимиков. Просто большинство животных было съедено ещё до рождения Солума. А когда-то давно, когда Орден только основали, были поставлены совершенно иные цели – благородные и дальновидные. Жаль, что из-за человечного эгоизма и ложного чувства справедливости эти цели завершились не начавшись.