– Да, – ответил компьютер.
– А как… – начал Ван Цзюнь, но Трехпалый оттащил его прочь от системы, присел перед ним. Он держал Ван Цзюня за шиворот, и руки у него тряслись. Лица почти соприкасались.
– Где ты взял этот куб? – прошипел Трехпалый.
– Мне его дали, – пожал плечами Ван Цзюнь.
Рука Трехпалого мелькнула в воздухе и ударила Ван Цзюня по щеке. Он дернулся, лицо загорелось. Техники смотрели заинтересованно.
– Не ври мне! – прошипел Трехпалый. – Где ты это нашел?
Ван Цзюнь тронул лицо.
– От тибетца. Получил от тибетца, который продает тигриные кости, и еще одного человека из Хунаня. И еще там было тело, здоровенный такой иностранец. Это его очки я тебе продал.
Трехпалый задрал голову, уставился на потолок.
– Ты только мне не ври. Ты понимаешь, что это значит, если на кубике, который ты в кармане таскал, далай-лама? – Он встряхнул Ван Цзюня. – Понимаешь или нет?
Ван Цзюнь ответил, хныча:
– Я должен был отдать его человеку в белых перчатках, но он не пришел. А потом был другой человек, иностранец, и он убил тибетца и палец ему отрезал, и мне хотел тоже, а я убежал…
Голос его превратился в хнычущее бормотание.
Трехпалый стиснул ему шею так, что в ушах у Ван Цзюня зазвенело и глаза стало заволакивать чернотой.
– Ты мне тут не хнычь, я тебе не мама. Если ты мне еще хоть на вот сколечко жизнь осложнишь, я тебе язык вырву. Понял?
Ван Цзюнь кивнул под взглядом немигающих глаз.
Трехпалый отпустил его и сказал:
– Ну и хорошо. Пошли продолжим беседу с компьютером.
Ван Цзюнь глубоко вздохнул и шагнул назад к далай-ламе.
– Как ты попал внутрь компьютера? – спросил он.
– Откуда ты знаешь, что я в компьютере?
– А потому что мы твой датакуб воткнули в компьютер, и ты начал говорить.
Компьютер молчал.
– А как оно там? – поинтересовался Ван Цзюнь.
– Жуть и тишина. – Короткая пауза. – Мне должны были сделать операцию, и вот я тут.
– Тебе сны снились?
– Не помню снов.
– А зачем ты поднял бунт против моей родины?
– Ты говоришь по-китайски. Ты из Китая?
– Да. Зачем ты заставляешь людей драться в Тибете?
– Где находится этот компьютер?
– Чэнду.
– Ох ты. Далеко от Бомбея, – прошептал компьютер.
– Ты приехал из Бомбея?
– Мне в Бомбее делали операцию.
– Тебе там, внутри, одиноко?
– Я ничего не помню до этой минуты. Но тут очень тихо. Смертельная тишина. Я слышу тебя, но ничего не чувствую. Здесь ничего нет, мне страшно, что меня здесь тоже нет. Это сводит с ума. Не осталось никаких чувств. Заберите меня из этого компьютера. Помогите. Верните в мое тело.
Голос компьютера в спикерах дрожал, он умолял.
– Его можно продать, – коротко бросил Трехпалый.
Ван Цзюнь уставился на него:
– Его нельзя продать.
– Кому-то ведь он нужен, раз за тобой гнались. Его можно продать.
– Меня нельзя продавать, – возразил компьютер. – Мне надо вернуться в Бомбей. Операция не может закончиться, если меня там нет. Я должен вернуться. Вы должны вернуть меня.
Ван Цзюнь согласно кивнул, Трехпалый ухмыльнулся.
– Его надо отключить, – сказал Хэ Дань. – Без внешних раздражителей он сойдет с ума раньше, чем вы решите, что с ним делать.
– Постойте, – попросил далай-лама. – Пожалуйста, не отключайте меня. Мне страшно, мне очень страшно снова исчезать.
– Отключай, – велел Трехпалый.
– Постойте! – воскликнул компьютер. – Выслушайте меня. Если мое тело умрет, вам нужно уничтожить компьютер, в котором вы меня держите. А иначе очень страшно, что я не перевоплощусь. Даже Палден Льямо не сможет найти мою душу. Она сильна, но хотя и летает она над океаном крови верхом на содранной коже сына-предателя, меня может не найти. Моя душа будет заперта здесь, сохранена противоестественным способом, хотя тело и распадется. Обещайте мне, умоляю вас. Не оставляйте меня…
