Алиса в Тиндерландии - страница 9

Алона рада этому путешествию, ведь для неё это отличная возможность от него отдохнуть и расслабиться. Инстинкт еврейской торговки подсказал ей прикинуться грустной и переживающей за ту дополнительную домашнюю работу, что свалится на неё в его отсутствие, хотя он всё равно никогда палец о палец в доме не ударил.

Волею случая я как-то познакомилась в Тиндере с одним из друзей её мужа, но это уже совсем другая история. Так вот, не догадываясь, что мы косвенно знакомы, он проболтался о своих распутных дружках, и даже рассказал пару историй о друге, которым, по его описаниям, был никто иной, как муж Алоны. Этот друг её мужа был озабоченный, так что я его быстро отшила, вскоре после того, как он разболтал про похождения её мужа и до того, как наше косвенное знакомство могло быть раскрыто.

Я решила ей не рассказывать про то, что мне известно про её мужа, даже когда она мне как-то рассказала про зуд и сыпь "там". Когда это было? Год назад? Как быстро летит время, хотя нам и кажется, что оно наше и с нами навсегда. Но сейчас не время жаловаться на время, тем более что эти жалобы отнимают время. Врач сказала ей, что это какой-то тропический паразит или грибок, который передаётся половым путём, и она по наивности ответила, что не была ни в каком тропическом месте со времён медового месяца, много лет назад. На что врач ей улыбнулась и сказала, что ей самой и не надо быть в тропиках, достаточно того, что она знакома с кем-нибудь из тропиков, или с кем-то, кто встречался с кем-то тропическим. На что Алона покраснела, будто врач прочла ей мораль, и её лицо уже приняло выражение, мол "ей Богу, не было у меня никаких тропических приключений”, как вдруг она засомневалась, не от мужа ли она заразилась. Но она постеснялась его спросить, потому что он не жаловался ни на зуд, ни на какие другие симптомы, и потому он вполне мог начать подозревать в измене её, спроси она его в лоб.

Однако врач сказала, что это заразно, и поэтому ей следует избегать половых контактов или пользоваться презервативами, и посоветовала, чтобы муж каждый раз после близости мазал какое-то эфирное масло типа лаванды. Так что после нескольких дней воздержания и элегантных уклонений от близости под всякими предлогами она была вынуждена ему всё рассказать и извиниться, хотя она и подозревала, что, возможно, заразилась от него. А он, сукин сын, приготовил ей морковь с изюмом и корицей, которую у неё в семье называют "цимес", и обвинил её в измене. Дура! Да если бы он и впрямь думал, что она ему изменила с каким-нибудь амазонским атлетом, он бы себя совсем по-другому повёл.

Только представьте их, стоящих лицом друг к другу. Она, жертва, стоит сконфуженная и пристыженная от того, что ей приходится просить мужа надеть презерватив. Она знает, что не изменяла и что ни в чём не виновата и, если и заразилась половым путём, так только от него. Но что она может сказать? Святоша! Он, возможно, также подозревает её в измене, как и она его, хотя он знает – и он точно знает, но не признается – что он ей изменил. В этой дуэли обвинений она не может победить. Понятно, что будь я в подобной ситуации, я бы послала его к чёртовой матери.

Когда она рассказала мне эту историю, я вспомнила о том, что случайно услышала про её мужа от этого его приятеля, с которым я познакомилась в Тиндере. Он-то и рассказал мне про него всякие истории о том, как они вместе как-то познакомились с бразильянками на карнавале в Ресифи, самом злачном месте Бразилии. И ещё про то, что эти бразильянки, будучи католичками, занимаются только анальным сексом, дабы выйти замуж девственницами. Есть ли смысл ей об этом рассказывать? Не знаю. Кто-то считает, что настоящий друг обязан про такие вещи рассказать, чтобы дать возможность своей подруге самой решать, позволять ли кому-либо пользоваться её доверчивостью и наивностью. Я так не считаю. Я думаю, что открыть такой секрет подруге – это подлость, или, по крайней мере, эгоизм. Мне лишь бы избавиться от груза этого секрета, а ей с этим жить. К тому же, это можно расценивать как грубое и вредоносное вмешательство в её личную жизнь, которое ей сто лет не нужно. В конечном итоге, главное – результат. А вдруг из-за меня она будет вынуждена решать – разводиться или жить с изменщиком? Неведение – это счастье. Так зачем его портить?