На этот раз пальцы послушны как никогда. Они даже не дрожат.
Максим: Хорошо, можем начать с дружбы. Знаешь, я не жду, что будет просто.
Я сойду с ума окончательно прямо на этой дурацкой кухне. Мозги растекутся по цветастой скатерти, какой будет узор! Уж точно лучше, чем этот красный кошмар сейчас.
Алиса: Дружба – это всегда тяжело и хрупко.
Максим: Значит, раньше у тебя были плохие друзья, Алиса.
У меня не было никаких. Никогда и никого не было. Потому что мне нельзя никого заводить.
Максим: Это многое объясняет. Давай я просто не буду о них спрашивать и стану не таким другом, с которым тяжело.
Алиса: А если тяжело не с другими, а со мной?
Максим: Я не жду, что будет просто. Но солнце выглядывает и в ноябре, особенно если его очень ждать.
Мы больше не общаемся в этот день. Смею надеяться, что он даёт мне передышку, но не могу перестать всё время таращиться на проклятый телефон. Вешаю шторы назад, плотно запахиваю и больше не открываю. Перед сном на повторе слушаю трек, который он скинул мне вчера. Тихие звуки музыки убаюкивают переливающуюся всеми ночниками пыльную комнату.
Утром я расчёсываюсь дольше, чем обычно. Заканчиваю только тогда, когда расчёска перестаёт застревать в спутанном клубке, ровно спускается ниже лопаток. Почему-то зависаю у шкафа с одеждой, но в конце раздражаюсь на саму себя и хватаю первый попавшийся не грязный свитер. Такой же мрачно синий, как ноябрьская ночь. Сейчас на улице холодно, и никто не требует от нас дресс-кода. Влезаю в почти истёршиеся на коленях джинсы, укрываю всё это великолепие серой курткой и бегом выхожу в подъезд. Уже в лифте вспоминаю, что чай так и остался покрываться тонкой плёнкой на кухонном столе.
Улица встречает меня пронизывающим ветром, и я радуюсь выбору свитера. Спешу на остановку, получаю привычные тычки локтями, утреннее бурчание спящих людей, наполняющих транспорт. Мне чудом достаётся место у окна, но за ним печальная картина – ни следа вчерашнего буйства красок. Теперь деревья стоят полуголые, на них падает серое безжизненное небо. Октябрь подходит к концу…
Беру заветный чай у метро. Не хочу, чтобы его отсутствие превратилось в плохую примету или очередной страх. Терпеть не могу горячие напитки, язык обжигает так сильно, что я не замечаю ни вкуса, ни сахара.
Поездка в метро тоже проходит без происшествий. На поверхности я привычно считаю шаги – двести тринадцать, проходная. Там снова тот юный парень, который улыбается мне. Я вымученно поднимаю уголки губ в ответ.
Сорок шагов, третий этаж, третья дверь.
– Привет, – конечно, он уже здесь. Максим почти всегда приходит раньше меня.
Его тон спокойный, расслабленный. Будто и не было вчера никакого разговора, и мы всё ещё не знаем, как звучат другие слова в наших устах.
– Привет, – я бросаю совсем короткий взгляд, чтобы не дать ему прочесть ни единой эмоции, которые ураганом сносят меня после этих выходных.
– Алисочка, дорогая… – уже несётся на меня из другого угла. Рабочий день начинается.
Я улыбаюсь вежливо и неловко, я шлю почту, я готовлю бесконечный ворох документов, я звоню по телефону с этой же приклеенной улыбкой "офисной Алисы", маской, скрывающей мой ноябрь.
В такую погоду полдень всегда подкрадывается незаметно. Низкое тучное небо, моросящий дождь, не желающий разойтись до полноценного ливня или угаснуть совсем – о приближении обеда не сообщает даже голод.
