Алитар - страница 3

Датурами являлись лишь женщины в их роду, хотя они и производили на свет всегда двойню – мальчика и девочку. Сын датуры почти ничем не отличался от человека, лишь обладал долголетием, красотой, огромным потенциалом в магии и невосприимчивостью к их спорам. Из-за последней особенности датуры сразу же после рождения сына старались от него избавиться – всё их нутро, каждый фибр души вопил от ненависти к тому существу, что посмело вылезти из утробы. Изначально их останавливало проклятие, наложенное одним из драконов-основателей. При собственноручном убийстве или убийстве через порабощённых датуру ждала страшная смерть – все её тело начинало покрываться гнойными язвами, грибы отпадали, а на их месте оставались кровоточащие дыры. Не сразу, но они нашли выход из этой ситуации – с помощью одного кровавого ритуала разрывали связь между собой и отправляли ребёнка туда, где он точно не сможет выжить. Правда, для этого пришлось ждать, когда последний дракон, что мог осудить такое поведение своих созданий, покинет их.

Дочерей же датуры очень любили и со всем тщанием передавали накопленные ими знания. До шестнадцати лет датуру невозможно было отличить от обычной девушки, лишь только на свой шестнадцатый день рождения на её теле начинает появляться грибница и проклёвываться первые грибы, с каждым годом становясь всё больше.

Как же Амобина к своим ста пятидесяти семи годам оставалась прекрасной девой без единого гриба на руках и ногах? Ответ крайне прост. По некоторому стечению обстоятельств она смогла отделить большинство грибов от своего тела и распространить их на территории города, оставляя на себе лишь небольшую часть для контроля спор, выделяемых теми. Огромную роль в этом деле сыграл Либерандиум – драгоценный кристалл, что на протяжении всей жизни дракона формируется в его теле, вбирая в себя магию существа, тем самым служа ему магическим ядром.

Она заполучила кристалл жизни самого дракона-прародителя – создателя гномов. Они до сих пор верят, что кристалл забрал другой дракон.

С помощью этого кристалла Абомина и распространила свои грибы на целый город и его окраины, перед этим одурманив и выйдя замуж за местного правителя, позже заняв его место. Тот факт, что городские советники встали на её сторону даже после неожиданной кончины мужа, ни у кого вопросов не вызвал.

До правления Абомины торговый город представлял собой воплощение алчности и отсутствия каких-либо моральных ценностей – при наличии денег можно было получить абсолютно всё. Богачи не отказывали себе ни в чём, в то время как другие всего за один золотой готовы были сделать что угодно – даже продать собственного сына на потехи какому-то старику, лишь бы заплатил. Работорговля хоть и была запрещена, но за небольшой процент местная стража закрывала глаза на происходящее на окраине города. Из-за беспорядочных половых актов, чаще всего не очень традиционных, которым так любили предаваться местные сливки общества, на окраинах нередко можно было заметить истощённое дитя с выступившей сыпью на руках и ногах.

…

Шёл дождь. Ветер гулял по улицам. Всякая бездомная шавка в этот вечер стремилась найти приют и не умереть от голода и холода. Приюта здесь не было, лишь холодные побитые кирпичи да прохудившаяся крыша, сквозь которую вода лилась водопадом. И в этих холодных стенах одиноко горела свеча, света от которой было недостаточно, чтобы осветлить комнату. Но это не мешало согреваться бездомным, прижавшимсяь друг к другу, внешне напоминая кучу немытой засаленной одежды, которая вот-вот станет тряпьём. У них уже не было сил – объедки, постоянный холод и отсутствие чистой воды здоровья не прибавляли. Среди этой кучи блестели два фиалковых шарика, которые неуместно смотрелись на измученном скелете, обтянутым кожей. В них отражался огонёк свечи, которая упрямо горела, несмотря на то, что от неё осталась небольшая лужица воска да догорающий фитиль. Собственный же огонёк в этих шариках погас со смертью близких, попадания на «попечение» к тому противному мужчине, что обещал позаботиться о нём. Каково же было его удивление, когда его приковали к кровати и вытворяли с ним всякие мерзкие вещи. Он уже не помнил, как попал в это место – всё было будто в бреду. Но как бы мальчику ни было плохо, он нашёл новую семью, пусть и бедную, но не потерявшую человечность и принявшую его. Всё изменила какая-то болезнь, которой несколько недель назад заболел один из них – через неделю его не стало, а через пару дней заболели и они. Денег на лекарства не было – да и не помогли бы они, болезнь была неизлечима, а тех, кто от неё умирал, просто сжигали.